Нащекин Евгений Иванович
«Ни единою буквой не лгу»
(Владимир Высоцкий в зеркале своей поэзии)

---

ОТ АВТОРА

Очень, очень тяжела история нашей России… Многое ей пришлось пережить за более чем тысячелетнее существование – невероятные взлеты и катастрофические падения, предательство верхушки и массовый народный патриотизм, тяжелые поражения и великие победы, но особенно горьким было прошедшее столетие. Не исчезли, да скоро и не исчезнут шрамы на ее сердце – Великая русская революция 1917 г., Гражданская война, «военный коммунизм», голод 1921–1922 гг. и 1932–1933 гг., индустриализация, коллективизация, раскулачивание, массовые репрессии, Великая Отечественная война, голодное послевоенное время, война в Афганистане, Чечне, и, наконец, перестройка, распад СССР и «лихие 1990-е годы». Самым страшным временем была, конечно, война с германским фашизмом…

Впервые записи песен В. Высоцкого я услышал поздно – осенью 1967 г., после поступления в Московский Университет. Это была большая и на удивление хорошего качества подборка ранних и первых военных песен, с редкими вкраплениями лирических (из последних тогда особенно запомнилась «На Тихорецкую состав отправится...», которая, как впоследствии оказалось, и не его вовсе. Но исполнение!..). Было очевидно, что это – нечто совершенно особенное, ставшее настоящим открытием с впечатлением на всю жизнь. До того в военные городки (а я вырос в семье офицера советской ещё армии) записи не доходили, да и магнитофонов ещё ни у кого не было («все жили вровень, скромно так...»). Но, услышав раз Высоцкого, я, как и многие, стал его верным и благодарным почитателем на всю оставшуюся жизнь, после просмотра фильма «Вертикаль» – особенно. Тогда вся страна увидела Высоцкого во плоти и запела его поразительно достоверные альпинистские песни. После смерти Высоцкий наконец-то стал издаваться, и появилась возможность познакомиться с его стихами.

Творчество Высоцкого абсолютно уникально. Им создан неповторимый поэтический стиль, отличительная особенность которого – подчёркнутая, как правило, простота изложения в сочетании с потрясающе глубоким смыслом содержания (как сам Высоцкий объяснял простоту формы своих песен: «Чтобы это входило не только в уши, но и в души», – то есть простоту формы – несомненно, кажущуюся – он рассматривал как необходимую и обязательную составляющую произведения, помогающую раскрыть его смысл). Более того, Высоцкий каким-то непостижимым образом совершенно органично сочетал упомянутую простоту с высокой поэзией (например, К. Казански, аранжировщик его французских дисков, отмечал бешеную поэтичность текстов Высоцкого). Как прозвучало в одной из посвящённых ему песен, «говорил он стихами, как никто никогда» (В. Токарев). И действительно, в нём уникально всё: широкое разнообразие и необычность тем (по сути, он создал своеобразную песенно-поэтическую летопись страны и её времён, иногда даже предвосхищая грядущее), необыкновенный, завораживающий голос («удалой, безоглядный, прокуренный потрясающий голос его...» – Ю. Ким), страстная манера и неподражаемый артистизм исполнения песен, насыщенность стихов мыслью, глубина проникновения в суть вещей (создавалось впечатление, что ему доподлинно известно всё и обо всём), безоглядная правдивость, откровенность и искренность, граничащие с обнажённостью души (хоть он и пел: «Я очень редко раскрываю душу», – но делал это во многих произведениях). А о таких вечных, взаимоисключающих понятиях, как то: любовь-ненависть, дружба-вражда, верность-предательство, честь-подлость, свобода-неволя, правда-ложь, добро-зло, жизнь-смерть – он сумел сказать «как никто никогда» и на все времена. В отображении противостояния и противоборства этих вечных антагонизмов – суть творчества Высоцкого. Как очень точно подмечено М. Шемякиным, «он сделал то, чего до него не делал никто, – синтез абсолютно бесшабашной русской души с трезвым мышлением гениального философа».

Песни и стихи Высоцкого проникновенны и пронзительны, невероятно образны, формулировки мыслей филигранны и запредельно афористичны, а бесконечное количество ярких и точных выражений таково, что можно подобрать на любой случай жизни. В этом среди поэтов ему нет равных. Лучшие произведения Высоцкого (а шедевры у него и близко к тому – чуть ли не каждое второе-третье сочинение) – это вообще, я считаю, недостижимая поэтическая вершина: не столько по изяществу слога (хотя и этого не отнять), а прежде всего – по неожиданности и отточенности мысли и глубине содержания сочинений. Отдавая должное поэтическому таланту Высоцкого, его вторая жена Л. Абрамова отмечала: «...У Володи много раз были выходы за пределы – совершенно за пределы! <...> Эти выходы вне человеческого понимания, выше собственных возможностей: они у Володи были, и их было много… <...> …то, что Володя может непредсказуемое, немыслимое, – это я знала с первой минуты...»

В его произведениях явно ощущаются нерв («Эх вы мои нервы обнажённые!..»), озабоченность происходящим и беспокойство души неравнодушного человека, которого волнует буквально всё. Высоцкий, как истинный художник (по Станиславскому – человек с «обострёнными нервами»), и не мог реагировать иначе. Вместе с тем его творчество одновременно глубоко и гражданственно, и лирично, и романтично, насыщено настоящим и неподражаемым юмором, предельно честное и правдивое – до истины. И, конечно же, за всем этим поражающим воображение великолепием чувствуется мощная личность со своим видением мира, свободная той внутренней свободой, над которой никто и ничто не властно, бескомпромиссная в творчестве («Лучше голову песне своей откручу, но не буду скользить, словно пыль по лучу!..»), что многократно усиливает притягательность и обаяние как личности самого Высоцкого, так и его поэзии, и исполнительского искусства. Кроме всего прочего, Высоцкий всем: внешним обликом, умением держаться с подчёркнутым достоинством, голосом, своим творчеством – олицетворял подлинное мужское начало, и это придавало ему дополнительный ореол неповторимости.

Высоцкий не просто поэт и исполнитель, он, безусловно, явление нашей культуры, явление совершенно уникальное. Этому феномену определение ещё не дано, не придумано. Да и вряд ли удастся несколькими словами выразить это. Благодаря своему поэтическому новаторству, самобытности и неповторимости, Высоцкий буквально выламывается из общего, уходящего за горизонт ряда как собратьев по перу, так и поющих поэтов и существует особняком, занимая особое, исключительно ему присущее место. Ничего подобного такого масштаба не было, и сомневаюсь, что будет: повторить перечисленное сочетание качеств в одном человеке вряд ли возможно.

Эти щедро подаренные природой качества на удивление органично наложились на звучную и подчёркивающую какую-то особую значительность фамилию (или наоборот, сути не меняет), дополняя друг друга, что добавило образу Высоцкого ещё большей оригинальности. Обычная фамилия, возможно, несколько снизила бы эффект. Но за все преференции судьба потом строго взыскала...

Высоцкий был и остаётся истинно народным поэтом. Как верно было кем-то замечено, он сумел выразить душу народа. Это не удавалось, в такой степени, ни одному поэту до него (разве что только Есенину). Думается, потому, что, остро воспринимая действительность, он все беды и горести народа пропустил через себя и, озвучив их в своих песнях, сам стал душой народа, одновременно черпая от него народность своего стиха.

«...невозможно подкупить народ. Народ сам выбирает своих любимцев. Своих кумиров. Почему же он выбрал Высоцкого? Высоцкий никогда не фальшивил и никогда не приспосабливался, он всегда говорил правду». – Э. Рязанов.

«...Он – феноменальная личность. В стране, где нельзя ничего, он спел всё. Какая требуется смелость, какой дар. Он просто великий русский поэт. Он так чувствовал слово. Послушайте его язык. Он зарифмовал всю Россию. Он подслушал всех: от академика до работяги...» – Ю. Любимов.

«...Хорошо, что у нас был Высоцкий. Можно этим гордиться. Но очень его сегодня не хватает». – Н. Крымова. (И с годами это ощущается всё острее).

«Среди всех литвысокоблагородий один поэт останется ВОЛОДЕЙ». – Е. Евтушенко.

Редко кто оставляет столь глубокий след в людской памяти.

Об этом показательно свидетельствует отклик на всенародную утрату – просто неимоверное количество посвящений, полных горечи потери (счёт идёт на сотни), которые продолжают появляться и по сей день. Подобного общественного внимания и признания, которые к тому же обрели поэтическую плоть, не удостаивался до Высоцкого никто.

Мне очень близка оценка Высоцкого, может быть несколько пафосная, но тем не менее (к сожалению, не знаю автора): «охрипшая совесть России», – более точного и ёмкого определения я не встречал. Определение тем более точное, что, по моему мнению, он был (и остаётся) подлинным, непререкаемым авторитетом, не в том затасканном и загаженном теперь смысле, а в истинном – заслуживающим общепризнанного значения, влияния и доверия; своими сочинениями он являл нравственный стержень нации, и это – безусловный факт. И, может, для оценки феномена Высоцкого довольно «охрипшей совести России»? Ведь в этих трёх словах – вся его сущность. Для меня Высоцкий, как личность, и его неповторимое творчество – одни из самых сильных впечатлений в жизни, я ими, как говорится, пропитан насквозь.

Высоцкий, что называется, берёт за живое. А какие у него неожиданные и не избитые сравнения и рифмы! Недаром И. Бродский отметил, что составные рифмы Высоцкого совершенно феноменальны, а его смерть – невосполнимая потеря для русского языка.

Песенное творчество Высоцкого – это, по сути, театр одного актёра, в котором он, кроме того, сам и драматург, и режиссёр, где в поэтической форме и оригинальном формате представлено невероятное разнообразие сюжетов, ситуаций и характеров. Фантазия поэта моделировала совершенно неожиданные коллизии, посредством которых он исследовал различные проявления человеческих страстей, порывов и просто взаимоотношений, сталкивал своих героев между собой, помещал в экстремальные условия, ставил их перед необходимостью то нравственного, но судьбоносного, а то и смертельного выбора и тем самым писал картину жизни во всей её многогранной непредсказуемости. И всё это помножено на неподражаемые актёрские интонации, усиленные отменной дикцией, исповедальный характер и глубину песен, доведённые до абсолютного совершенства образность и драматургию (о неповторимом вокальном стиле исполнения вообще говорить излишне). Этот сплав выразительных средств превращал исполнение песен, каждая из которых актёрски обыгрывалась, зачастую в лицах, в увлекательное и незабываемое сценическое действо, зрелищность которого захватывала и покоряла зал. Неслучайно на выступлениях он часто говорил, что не споёт, а покажет песню. Мне дважды посчастливилось стать свидетелем этого: единение исполнителя и битком набитого зала было непередаваемым. Со стороны зала не было слепого обожания кумира, какого-то фанатского поклонения – зал искренне восторгался талантом и внимал. Ну, а Высоцкий, чувствуя атмосферу зала, купался в лучах этого восхищения и признания.

По песням и стихам Высоцкого, имеющим сюжетную основу, или ряду таких произведений можно смело писать сценарии для фильмов или пьесы для театра – настолько они являются драматургически точно выстроенными. Убеждён, что со временем так и будет.

Кроме этого, необходимо отметить ещё одно неотъемлемое качество песен Высоцкого – в основе их не просто текст с мелодией, а поэзия, что выгодно отличает его песни от большинства эстрадных, а также бездарных, с набором пустых слов и фраз попсовых – в первую очередь. Недаром сам Высоцкий определял свои песни как стихи, положенные на ритмическую основу, и тем самым обозначал дистанцию от упомянутых «текстов». При этом он чётко акцентировал свою позицию: неслучайно десятки песен начинаются с «я» – чтобы не возникало никаких сомнений в авторском видении заявленной темы или проблемы. К тому же подчёркнутое «я» – это и высокий уровень ответственности за свои мысли и убеждения, воплощённые в слова, озвученные публично, на всю страну.

А как совершенно гениально Высоцкому удавалось интерпретировать под свою манеру исполнения песни других авторов, какие неожиданные интонации привносить в известные сочинения. Достаточно вспомнить страстный напор в «Девушке из Нагасаки» В. Инбер, «Какой большой ветер...» Н. Матвеевой или в народных «Таганке» и «Речечке». Песни наполнялись остротой и драматизмом, приобретали новое звучание и от этого только выигрывали. А в его исполнении «Бабье лето» И. Кохановского – сколько восторженной безоглядности! Или, в отличие от игривого мотива оригинала песни «На Тихорецкую...» (М. Таривердиев на стихи М. Львовского), несколько замедлив исполнение и тем самым сменив тональность, придал содержанию оттенок щемящей грусти, и песня, лишившись налёта легковесности, превратилась в глубоко лирическую.

А впечатляющим обилием сочинений с личностной подоплёкой он фактически создал объёмный поэтический автопортрет, на котором предстаёт человеком многогранным, но и противоречивым одновременно: цельным и рефлексирующим, брутальным и ранимым, жёстким и душевным, весёлым и страдающим, нетерпимым и благосклонным, насмешником и мыслителем, отражателем повседневности и провидцем, жизнелюбом и живущим с ощущением смерти, подверженным порокам и чистым душой, грешником и праведником, – но во всех проявлениях предельно искренним и правдивым, в силу чего отмеченное единство противоречий выглядит по-человечески естественным и привлекательным. И такая контрастность натуры в значительной степени оказала влияние на специфичность поэзии Высоцкого (похожий поэтический автопортрет оставил после себя, пожалуй, только Есенин, с тем же впечатляющим результатом).

Прав был бы Б. Окуджава, написав: «…Говорят, что грешил, что не к сроку свечу затушил… Как умел так и жил, а безгрешных не знает природа».

Творчество Высоцкого настолько ново, свежо и необычно, что можно смело утверждать: он совершил своеобразную песенно-поэтическую революцию, «переворот в мозгах». И я искренне сочувствую тем, кто не понимает или не принимает Высоцкого, прошёл в жизни мимо него. «Скорблю о вас – как мало вы успели!» Ведь его поэзия – настоящий кладезь высокоинтеллектуальной мысли.

Подводя итог всему сказанному, можно констатировать, что нам был явлен совершенный уникум, редчайший, высшей пробы самородок величиной с невероятных размеров глыбу, «невиданный доселе».

О Высоцком и его песенно-поэтическом наследии можно говорить в восторженных тонах и превосходных степенях долго, но лучше его слушать и читать. Потому как, сколько ни старайся, всей глубины и значимости Высоцкого не передать никакими словами – в это нужно погрузиться, прочувствовать и проникнуться величием многогранного дарования, что позволит подняться до его глубин.

«Высоцкий – как вулкан. Чтобы его понять, нужно спуститься в кратер» (Ив Готье, французский писатель). Ну а «кратер вулкана» – это поэзия Высоцкого, зеркало его души, только через погружение в неё и возможно его постичь (так сказать, посредством стихогерменевтики). И в данном контексте «кратер» следует понимать как критерий – познания. Если книга, хотя бы в какой-то мере, поспособствует достижению этой цели, значит, она написана не зря.

По мере погружения в творчество Высоцкого и соответствующие исследовательские материалы началось и его осмысление, а со временем появилась и потребность проанализировать отдельные поэтические направления, обозначить своё их видение, соотнести это с личностью поэта, результатом чего является предлагаемая книга. Это, если хотите, – выплеск впечатлений, накопившихся за полвека в попытке постижения Высоцкого, осмысления феномена этого неповторимого творца, чему в значительной степени способствовало и невероятное обаяние его личности.

В этой связи считаю своим долгом сказать, кому я обязан появлением на свет настоящей работы – это мой школьный учитель русского языка и литературы В.И. Разумова (вот уж воистину: «Посредственный учитель излагает. Хороший учитель объясняет. Выдающийся учитель показывает. Великий учитель вдохновляет». Уильям Артур Уорд). Вера Ивановна из той редкой категории людей, встреча с которыми запоминается на всю жизнь. Учитель милостью Божьей. «Совпадая с фамилией», она учила нас уму-разуму всего год – в выпускном классе, но смогла то, что оказалось не под силу другим учителям-словесникам за предыдущие 10 лет: неформальным, творческим преподаванием предмета раскрепостила и перевернула наше закомплексованное и зашоренное стереотипами сознание, пробудила фантазию, научила самостоятельно мыслить, расширила кругозор, привила интерес к языку и слову. Убеждён, всё это сыграло не последнюю роль в моей последующей приверженности творчеству именно В. Высоцкого – ярчайшего выразителя языка и преданнейшего служителя слова.

Но годы всё же взяли своё: в конце 2017 г. Вера Ивановна покинула нас, и это – невосполнимая утрата для всех, кто имел счастье встретиться с ней в жизни. Низкий поклон Вам, Вера Ивановна, земля пухом и вечная память...

Именно Вера Ивановна, узнав из пространных рассуждений в письмах о моём многолетнем увлечении творчеством В. Высоцкого, посоветовала написать об этом, чему, надо признать, я поначалу категорически воспротивился, не без оснований полагая, что о Высоцком уже всё сказано, а его поэзия исследована вдоль и поперёк. Но мысль где-то в подкорке засела, со временем потребовала выхода и всё-таки проявилась: вначале яркая поэтическая фраза «Кто кончил жизнь трагически – тот истинный поэт!» стала импульсом и натолкнула на тему смерти в его поэзии, а затем и другие темы для осмысления нашлись – Высоцкий неисчерпаем. По большому счёту нужно было только свести воедино, систематизировать и осмыслить огромный объём обретённого знания и своих впечатлений, что накопились за десятилетия занятия творчеством Высоцкого, вычленив необходимое, и придать всему этому по возможности литературно-исследовательскую форму (хотя на это «только» потребовалось более 7 лет, и мысли продолжают посещать). Что из этого получилось – решать читателю.

Я не филолог, и всё изложенное ниже – попытка погрузиться в творчество Высоцкого и, насколько это возможно, постичь их – поэта и его творений – суть, выражение глубочайшего уважения к этому гениальному, удивительному, интереснейшему и мужественному человеку, по счастью – нашему современнику.

Нащекин Евгений Иванович

---

Наши книги  |  Наши авторы