Глава 1. История жизни, борьбы и подвигов славянских просветителей Кирилла (Константина Философа) и Мефодия

Раздел 7

При жизни Константина неизменный, превосходящий любые ожидания успех сопутствовал всем предприятиям братьев. Со смертью талантливого брата для скромного, но самоотверженного и честного Мефодия начинается мучительный, поистине крестный путь, усеянный казалось бы непреодолимыми препятствиями, опасностями и неудачами. Но одинокий Мефодий упрямо, ни в чём не уступая врагам, проходит этот путь до самого конца.

Правда, на пороге этого пути Мефодий сравнительно легко достигает нового большого успеха. Но успех этот тотчас же порождает ещё большую бурю гнева и сопротивления в стане врагов славянской письменности и культуры.

По пути из Рима в Моравию Мефодий навещает своего недавно обретённого друга князя Коцела, чтобы передать ему послание папы Адриана.

Узнав о победе, одержанной братьями в Риме, Коцел советует Мефодию попытаться получить от папы ещё одну важную уступку. Ведь Мефодия посвятили в Риме в простые священники, а его главный враг имеет сан архиепископа зальцбургского. Под силу ли будет священнику бороться с архиепископом? Не следует ли Мефодию попробовать уговорить папу присвоить ему звание если не архиепископа, то хотя бы епископа? Ведь в римско-католической церкви с её строгой иерархией звание и сан ценятся превыше всех заслуг.

Убеждённый этими доводами, Мефодий возвращается в Рим.

Папа Адриан благосклонно и милостиво встречает новую просьбу Мефодия. Он посвящает Мефодия в высокий сан архиепископа Моравии и Паннонии. Очень возможно, что, кроме благодарности за оказанную ему братьями услугу, на решение папы повлияли также и очередные тревожные события в Болгарии. Искусно игравший на соперничестве Византии и Рима болгарский князь Борис в 870 г. внезапно порвал с Римом и вновь признал главенство византийского патриарха. А потеря Болгарии, естественно, побуждала папу к всемерному укреплению его отношений со славянами Моравии и Паннонии.

Окрылённый этим новым успехом, Мефодий возвращается к Коцелу. При неизменной помощи князя он развёртывает вместе с учениками большую и кипучую работу по распространению славянского богослужения, письменности и книг в Блатеиском княжестве и в соседней Моравии.

Мефодий даже не подозревает, что именно сейчас и начинается самая трудная часть его жизненного пути.

Неожиданное назначение дерзкого греческого монаха архиепископом всей Моравии и Паннонии вызывает буквально взрыв ярости у немецких епископов и прелатов. Давно привыкших к получению доходов с этих славянских земель. Не решаясь открыто выступить против решения самого папы, они начинают плести вокруг Мефодия такую сложную сеть интриг, предательства, доносов и подлогов, на которую была способна только римско-католическая церковь.

Свой первый рассчитанный удар немцы наносят по князю Ростиславу — главному покровителю Мефодия и отважному борцу за независимость Моравии.

Оправившись после поражения под Довиной и накопив силы, князь Ростислав разрывает унизительное соглашение, заключённое в 864 г. с Людовиком Немецким. В течение нескольких лет Ростислав успешно отбивает немецкие атаки, а в конце 869 г. наносит немцам крупное поражение.

Почувствовав невозможность победить моравского князя в открытом бою, Людовик Немецкий и его друг архиепископ зальцбургский тайно сговариваются с племянником Ростислава Святополком. Устроив засаду, Святополк вероломно захватывает Ростислава и передаёт его в руки немцев. По приказу Людовика пленнику выкалывают глаза и затем заключают в темницу при одном из баварских монастырей, где Ростислав вскоре умирает. Ничего не достиг предательством и Святополк. Избавившись от самого опасного противника, немцы присоединили Моравию к своим владениям. Святополку же оставили небольшое вассальное княжество, а затем отняли и это княжество и заключили его в темницу.

У Мефодия остался только один сторонник — князь Коцел. Но небольшое и слабое блатенское княжество, конечно, не в состоянии было оказать сопротивление немецким войскам. Да Коцел никогда и не решился бы на такое сопротивление.

Поэтому, расправившись с Ростиславом, немцы, подстрекаемые архиепископом зальцбургским, организовали расправу и со вторым своим упорным противником — Мефодием. Они арестовали Мефодия и устроили над ним суд.

«Жития» подробно рассказывают об этом суде. Есть упоминания о нём и в папских письмах. Согласно этим источникам, судили Мефодия баварские епископы, доходы которых особенно страдали от его деятельности. Присутствовал будто бы на суде и сам Людовик Немецкий. Епископы обвиняли Мефодия в том, что тот незаконно присвоил себе духовную власть в областях, издавна находившихся в ведении зальцбургского архиепископства.

— Ты учишь в нашем царстве! — гневно кричали они Мефодию.

Мефодий держался на суде с достоинством и твёрдостью. Он отстаивал правоту своего дела, опираясь к тому же на папское решение.

— Берегитесь, — заявлял он. — Стремясь пробить головой железную гору, как бы не повредили вы себе мозга!

— Худо тебе будет, Мефодий, за такие речи! — угрожающе кричали в ответ епископы.

Согласно свидетельству папских писем, Мефодия били кулаками, а один из епископов, Эрменрих, пытался ударить его по лицу бичом.

— Я говорю истину даже перед королями, — гордо отвечал Мефодий. — Можете делать со мной, что хотите. Я не слабей тех, что уже приняли мученический венец за слова правды!

Первоначально не принимавший участия в споре Людовик Немецкий, услышав о королях, не выдержал и вмешался.

— Не утомляйте моего Мефодия, — насмешливо сказал Людовик. — Он уже начинает потеть, как будто стоит у печки!

— Да, государь, — возразил Мефодий. — Но когда одного философа спросили, отчего он вспотел, тот ответил: «Оттого, что спорил с глупцами!».

Ничего не добившись в споре, епископы, с санкции короля, присудили Мефодия к тюремному заключению.

Почти два с половиной года Мефодий провёл в холодной, сырой темнице в далёкой Швабии.

Между тем положение в Моравии снова резко изменилось.

В самом конце 870 г., вскоре же после пленения и ослепления немцами Ростислава и суда над Мефодием, в Моравии вспыхнуло народное восстание. Восстанием руководил моравский священник Славомир, по-видимому, один из учеников Мефодия. Славомир нанёс поражение немецким войскам и захватил столицу Моравии Велеград.

Испуганные этим немцы решили снова использовать Святополка. Стремясь внести раскол в стан восставших, они освободили Святополка и назначили его начальником войск, действующих против повстанцев. Однако Святополк, уже узнавший однажды благодарность своих немецких друзей, поступил с ними так же, как с Ростиславом. Расположив войска у стен Велеграда, Святополк отправился в город якобы для переговоров с восставшими об их сдаче. В действительности же, выговорив себе княжескую корону, он во главе повстанцев внезапно напал на оставшиеся без руководства немецкие войска и наголову их разбил. Освободив таким образом Моравию, вероломный Святополк заключил союз с чехами и сербами и нанёс один за другим сокрушительные удары по немецким войскам.

Почти четыре года длилась безуспешная война немцев с их бывшим союзником. В 874 г. немцы заключили со Святополком мир и признали независимость Моравии.

К этому времени произошли изменения и в судьбе Мефодия.

Несколько лет немцам удавалось скрывать от Рима их расправу с архиепископом, назначенным папой. Правда, до Рима иногда доходили смутные слухи о событиях в Моравии. Но когда посещавших Рим немецких епископов спрашивали об этих событиях, они все отрицали. А один из участников суда над Мефодием, епископ фрейзингенский, на вопрос о судьбе Мефодия нагло ответил, что даже не знает этого человека.

Лишь через два с половиной года после суда над Мефодием новый папа — Иоанн VIII, сменивший скончавшегося Адриана II, узнал от приехавшего из Моравии бродячего монаха Лазаря об аресте Мефодия. Беспринципного Иоанна мало интересовал сам Мефодий и дело, за которое тот боролся. Больше того, Иоанн далеко не сочувственно, даже враждебно относился к славянскому богослужению. Но папа не мог допустить, чтобы архиепископ, назначенный в Моравию его предшественником Адрианом, был смещён со своего поста без папского соизволения. Да и как посмели простые епископы судить более высокого по сану, чем они, архиепископа! Иоанн усмотрел в этом дерзкий вызов авторитету папского престола и всей установленной Римом строгой церковной иерархии.

Поэтому Иоанн немедленно послал в Моравию епископа анконского Павла, с поручением расследовать происшедшее. Одновременно в письмах к Людовику Немецкому, его сыну Карломану и к зальцбургскому архиепископу Иоанн повелел освободить и восстановить Мефодия в его архиепископских правах. Однако богослужение на славянском языке папа Иоанн категорически запретил, а славянскую речь разрешил только для церковных проповедей.

Напуганные гневом папы, немецкие епископы освободили Мефодия.

Он снова поселился в столице Моравии Велеграде и вступил в архиепископские права. Но Мефодия никогда не интересовал архиепископский сан сам по себе. Он видел в этом сане лишь средство для продолжения той борьбы, которую он начал более десяти лет назад вместе с братом. Поэтому, вопреки запрещению папы, Мефодий продолжал в Моравии богослужение на славянском языке. Он решился на этот опасный шаг несмотря на то, что к тому времени у него уже не осталось ни одного покровителя. Отважный Ростислав давно погиб в баварской темнице, умер и слабый, но честный Коцел. А на поддержку Святополка Мефодий, конечно, даже не рассчитывал.

В круг своей деятельности Мефодий вовлёк на этот раз и другие, соседние с Моравией, славянские народы. Он крестил чешского князя Боривоя с его супругой Людмилой и некоего польского князя с Вислы. Все эти князья приняли славянское богослужение, славянскую азбуку и книги; одновременно они вступили в военный союз с Моравией для совместной борьбы против немецких завоевателей.

Все это побудило немецкое духовенство предпринять новые действия против Мефодия.

Не надеясь в сложившейся неблагоприятной для них обстановке на собственные силы, немцы снова избирают Святополка в качестве своего орудия. Они искусно используют страстный, необузданный характер Святополка, которого «жития» описывают как «грубого варвара», «с умом, помрачённым нечистотою плотоугодия» и как «раба женских удовольствий». Всячески потакая страстям князя, немецкие священники ловко настраивают его против Мефодия. Этому способствует также то, что чистый и строгий нравом Мефодий открыто осуждал поведение Святополка. Одновременно немцы стараются напугать Святополка, нашёптывая ему о дерзком нарушении Мефодием приказа папы Иоанна, запретившего славянское богослужение.

В результате Святополк совершает ещё одно очередное предательство. Он пишет в Рим донос на своего архиепископа, обвиняя его в ереси, в нарушении канонов католической церкви и в ослушании папы.

Иоанн VIII вызывает Мефодия для объяснений. Вместе с Мефодием отправляется в Рим и главный зачинщик

Немецкой интриги, любимый фаворит Святополка священник Викинг.

Но несмотря на клевету и происки Викинга, Мефодию удаётся не только оправдаться, но даже склонить папу Иоанна на свою сторону.

Как удалось Мефодию снова добиться такого успеха, остаётся неясным. Возможно, Мефодий убедил Иоанна, что отмена разрешения, данного моравам папой Адрианом, нанесёт урон папскому авторитету не только в Моравии и других славянских странах, но даже в самом Риме. Ведь многие римляне ещё помнили торжественную литургию, совершенную по приказу Адриана над славянскими книгами, и богослужение на славянском языке в римских церквах. Вероятно, Мефодий, кроме того, дал понять папе, что запрещение славянского богослужения вынудит моравов по примеру болгар отвратиться от Рима к Византии.

Иоанн VIII как искусный политик учитывал опасность потери Западной церковью таких важных приобретений, как Моравия и Паннония. Правда, он знал, что Святополк дружит сейчас с немецким духовенством. Но помня о трагической гибели Ростислава и о судьбе немецких войск, доверенных некогда Святополку, Иоанн, конечно, не очень-то полагался на прочность этой дружбы. Принимал во внимание он и то, что византийский престол после смерти императора Михаила уже шесть лет занимает славянин Василий Македонец. А Иоанн, соперничая с Византией, в то же время очень нуждался в её поддержке против возросшего натиска сарацин.

Во всяком случае, Иоанн нашёл выгодным поддержать Мефодия. Поэтому в письме, отправленном Святополку, Иоанн повелевает: «Мы приказываем вам принять Мефодия, как собственного вашего пастыря, с почестями, должным вниманием и радостью, так как мы утвердили за ним привилегию его архиепископства и определили, что это должно оставаться на веки веков».

Столь же легко, как он отменил год назад разрешение, данное его предшественником Адрианом, папа Иоанн отменяет сейчас и своё собственное указание: он снова разрешает Мефодию богослужение на славянском языке. Правда, лукавый Иоанн сохраняет для себя и для Святополка возможность пересмотра и этого решения. «Если тебе и твоим приближенным, — пишет папа Святополку,— более угодно слушать обедни на латинском языке, предписываем, чтобы они торжественно справлялись по-латыни». Не доверяя и Мефодию, папа назначает ему в епископы Викинга — одного из самых ярых противников Мефодия.

Результаты такого двойственного решения не замедлили сказаться.

Ободрённый назначением в епископы, ловкий интриган Викинг фабрикует подложное письмо от папы к Святополку. Тотчас по возвращении в Велеград Викинг торжественно предъявляет это письмо моравскому князю. В этом письме, прямо противоположном по содержанию письму, переданному папой Мефодию, славянское богослужение не разрешается, а наоборот, запрещается, и верховным распорядителем моравской церкви назначается не Мефодий, а Викинг; ему же будто бы "поручается  наблюдать  за  поведением Мефодия.

Друг Викинга Святополк признает это письмо подлинным, а письмо, привезённое Мефодием, — подложным. Он даже отдаёт распоряжение подготовить народное собрание для разбора обвинения Мефодия в подделке папского послания.

Ничего не понимая в случившемся, даже не подозревая возможности столь дерзкого подлога, Мефодий спешно направляет к папе гонца. Он просит разъяснить, что могло побудить Иоанна дать Викингу письмо, полностью противоречащее тому, которое папа вручил Мефодию.

Между тем в Велеграде созывается народное собрание по обвинению Мефодия в подлоге. Ему угрожает изгнание из Моравии.

«Собрались тогда все моравяне, — образно описывает «Житие», — и велели прочесть перед ними послание папы, чтобы услышать об изгнании. Все... печалились и скорбели, лишаясь такого пастыря и учителя, кроме слабых, которых увлекал обман, как ветер листья».

Враги Мефодия уже торжествовали.

«Папа дал нам власть, — ликуя восклицали они, — а Мефодия велел изгнать вместе с учением его!»

Однако именно в этот момент, согласно «Житию», приходит ответное послание папы Иоанна. В этом, сохранившемся до нашего времени послании Иоанн сообщает, что никаких других писем, кроме вручённого Мефодию, он Святополку не посылал: «Никакое другое послание от нас к нему не было писано, и мы ни открыто, ни тайно не приказывали тому епископу и не предписывали ему делать что либо иное, чем ты делаешь. Ещё менее заслуживает вероятия то, будто бы мы взяли с того епископа клятву, так как мы даже и в разговоре ничего не говорили ему об этом деле. Поэтому да уничтожится это сомнение в тебе!».

Сфабрикованный Викингом подлог полностью разоблачается.

«Посрамлённые этим враги, — красочно рассказывают «Жития», — со стыдом разошлись, как туман», а сам Пикши «предан был Мефодием с анафемою сатане вместе с сонмом людей с ним бесновавшихся».

Однако Святополк все же не удалил от себя своего фаворита Викинга.

До предела утомлённый и измученный всеми этими нескончаемыми интригами, подлогами и доносами, чувствуя, что его здоровье непрерывно слабеет, Мефодий уехал отдохнуть в Византию.

Несмотря на неоднократные попытки получить для славянского богослужения и письменности поддержку Рима, Мефодий по-прежнему тяготел к Востоку. Но Византия была от Моравии очень далека, а Рим и силен, и близок. Однако, почувствовав веяние смерти, Мефодий решился даже на риск разрыва с папой. Он не мог преодолеть желания хотя бы ещё один, последний раз повидать любимую родину, покинутую им почти двадцать лет назад.

Патриарх Фотий и император Василий Македонец встретили Мефодия приветливо и ласково. Мефодий провёл на родине почти три года. Что он делает там, «Жития» не сообщают. Вероятно, одинокий старик посещает свою любимую тихую обитель на горе Олимп, могилы родителей и братьев, беседует с немногими оставшимися в живых друзьями.

В середине 884 г. Мефодий возвращается в Моравию. В Византии, по свидетельству «Жития», он оставляет двух своих учеников — «священниками диакона с книгами». Есть предположения¹⁹, что этими «священником и диаконом» были появившиеся затем в Болгарии и прославившиеся там своими литературными трудами мефодиевские ученики — Константин Преславский и Григорий Пресвитер Мних.

Примечание 19. Георгиев Е. «Расцветът на болгарската литература в IX—X вв.» София, 1962. с.300—301. Конец примечания.

По возвращении в Велеград усталый, все больше стареющий Мефодий, «удалившись, по словам «Жития», от шума и возложив заботы на бога, посадил двух своих учеников священников-скорописцев и в скором времени перевёл с греческого языка на славянский все книги (библейские) сполна, кроме Маккавейских. в течение шести месяцев».

Окончив этот тяжёлый труд, Мефодий ещё больше ослаб. Он уже редко поднимался с постели.

Не покидавшие его в эти дни ученики с тревогой наблюдали, как силы покидают учителя. Предчувствуя неминуемый исход, они просили, чтобы Мефодий назначил себе преемника. Мефодий указал на одного из своих учеников — Горазда.

В вербное воскресенье Мефодий попросил отнести его в церковь. Он обратился там с прощальным словом к моравскому народу, которому отдал больше трети своей жизни. В этом прощальном слове Мефодий предупреждал о тяжёлых испытаниях, которые ещё предстоит перенести его ученикам и сторонникам.

— Я не молчал из страха и всегда бодрствовал на страже, — говорил Мефодий. — И теперь повторяю вам: будьте осторожны, охраняйте сердца ваши и братьев ваших; вы будете ходить среди козней. Дни мои сочтены. После моей кончины придут к вам лютые волки, они будут пытаться соблазнить народ. Но вы им противустойте!

В тот же день, 19 апреля 885 г, Мефодий скончался. Похоронен он был в Велеграде.