11.2.2. Критерии оценки художественного текста

Первый этап работы редактора над художественным произведением — редакторский анализ рукописи — имеет целью оценку произведения, определение путей его доработки (при положительной оценке).

Оценка рукописи — важная идеологическая задача. Именно редактор принимает решение о целесообразности публикации. Следовательно, от него во многом зависит, увидит ли читатель истинно ценное и полезное произведение, отвечающее задачам коммунистического воспитания, способствующее решению актуальных проблем современности. Этот этап имеет большое значение и для автора. От того, насколько верно сумеет редактор оценить место данного произведения в литературном процессе, определить его достоинства и недостатки, во многом зависит и творческая судьба писателя.

Перечисленные выше свойства художественного образа в большой степени влияют на оценку текста. Поэтому субъективные факторы здесь неизбежны, а редакторский анализ включает и эмоциональное, и логическое начала. Только умелое сочетание непосредственного, живого субъективно-оценочного восприятия художественного произведения и профессиональной научно обоснованной оценки его может способствовать действительно эффективному, плодотворному влиянию редактора на процесс совершенствования рукописи.

Следовательно, с одной стороны, редактор должен уметь глубоко «чувствовать» автора, видеть в рукописи «феномен художественности», предвосхитить, исходя из собственных впечатлений, силу воздействия произведения на будущего читателя. Полнота такого восприятия определяется во многом художественным вкусом, общей культурой редактора.

С другой стороны, редактор должен владеть научно обоснованными критериями оценки, выработанными марксистско-ленинской эстетикой, литературоведением, языкознанием, литературной библиографией, творчески применять и использовать все достижения современной науки. Только опираясь на теоретические положения, редактор сможет наиболее точно оценить художественное произведение, выявить достоинства и недочёты труда писателя.

Методологической основой редакторского анализа являются труды основоположников марксизма-ленинизма, постановления ЦК КПСС и Советского правительства по вопросам печати, идеологической работы, литературы и искусства.

Редактор опирается также на литературно-художественную критику, которая даёт оценку современного состояния художественной литературы. Как правило, именно текущая литературная критика выявляет наиболее актуальные произведения, обобщает достоинства и недостатки работы писателей. Это помогает редактору определить значимость, актуальность раскрываемой темы, выявить новизну текста.

При оценке произведения основополагающим является критерий коммунистической партийности, включающий такие категории, как идейность, народность, правдивость. Этот критерий рассматривается как главный, определяющий. «Партия поддерживает и будет поддерживать все талантливое в литературе и искусстве, проникнутое духом партийности и народности»⁴{Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. С. 119}.

Советский писатель соотносит изображаемую действительность с коммунистическим идеалом. Верная идеологическая направленность, глубина постижения явлений выступают в качестве важнейшей меры ценности произведения, целесообразности его издания. Исходной в творчестве художника была и остаётся его гражданская позиция. Лишь партийный подход помогает постигать ведущие тенденции современности. Последовательное применение редактором критерия коммунистической партийности предполагает опору на марксистско-ленинскую мировоззренческую основу, непримиримость к любым проявлениям идеологической неразборчивости, всеядности, требования идейной ясности, выверенности авторской позиции, полное использование возможностей метода социалистического реализма, позволяющего правдиво показывать явления действительности в их исторической перспективе.

Критерий коммунистической партийности является общим для всех видов литературы. Особенность его применения при оценке и редактировании художественного текста заключается в методологически верном соотношении с критерием художественности, обусловленным образной природой искусства.

Идейность в произведении искусства не может восприниматься вне художественности, они взаимосвязаны.

Показательна ленинская трактовка художественной ценности произведения как органического сочетания глубины социальной проблематики и значительности общественных идеалов автора; степени познания и правдивости отражения действительности; меры духовного богатства писателя и силы выражения его мыслей и чувств: эстетического совершенства. Так. при обсуждении с А.В. Луначарским вопроса о переводе романа А. Барбюса «Огонь», который В.И. Ленин высоко ценил, он спросил: «Как вы думаете, очень много потеряет “Огонь” в русском переводе?» Услышав в ответ, что произведение очень «много потеряет в художественности», Владимир Ильич подчеркнул, что в художественном произведении важна не обнажённая идея. «Ведь это можно и просто передать в хорошей статье о книге Барбюса. В художественном произведении важно то, что читатель не может сомневаться в правде изображённого. Читатель каждым нервом чувствует, что все именно так происходило, так было прочувствовано, пережито, сказано»⁵{Ленин В.И. О литературе и искусстве. 7-е изд. М., 1986. С. 472}.

На протяжении всего долгого пути развития советской литературы партия ориентировала советских писателей, критиков, издателей на выполнение коренного, изначального требования марксистско-ленинской эстетики: борьба за партийность литературы неотделима от борьбы за её художественные достоинства.

Какие же «составляющие» общего критерия художественности наиболее существенны при редактировании?

Прежде всего — единство содержания и формы произведения. Хотя этот критерий очень важен при оценке любого вида литературы — научной, производственной, технической, учебной, пропагандистской,— следует иметь в виду, что в данном случае он как бы приобретает иное качество. Неразрывное единство содержания и формы является коренным условием художественности. Ведь художественный образ в силу своей конкретно-чувственной природы просто не существует как эстетический феномен вне определённой формы. Можно сказать, что художественное содержание не только требует образной формы, но и порождает её, а образ олицетворяет собой единство формы и содержания.

Для советского редактора основным мерилом является идей­ное содержание: нельзя признать полноценным произведение, лишённое глубины постижения жизни. Но несовершенство формы не позволяет автору достичь подлинной содержательности, желаемого воздействия на читателя, какой бы важный, острый вопрос он ни ставил. Более того, неудачная форма дискредитирует идею, может вызвать сомнения в справедливости сказанного. Следовательно, важнейшая задача редактора — не допустить, чтобы малоценные в идейно-художественном отношении работы выходили в свет.

Важное место в оценке рукописи занимает критерий художественной правды, предусматривающий прежде всего верное, неискажённое воссоздание действительности. Анализируя с этой точки зрения каждый компонент — поведение героя, диалог, пейзаж и т.п., редактор рассматривает его в соответствии с реальностью. Однако правда искусства не тождественна «правде факта», её нельзя добиться простым описанием событий, необходимо глубоко проникать в общие тенденции, закономерности общественного развития.

Соответственно, применяя критерий художественной правдивости, редактор отнюдь не сводит свою задачу к проверке точности, достоверности тех или иных реалий. Он оценивает, сумел ли автор добиться, чтобы изображаемые им явления получили осмысление и обобщение в убеждающих своей эстетической силой образах.

Редактор должен решительно, выступать против одностороннего показа действительности. «Ни партия, ни народ не нуждаются в парадном многописании и мелком бытокопательстве, в конъюнктурщине и делячестве»6{Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. С. 90}. Подобные просчёты неминуемо разрушают художественную правду рисуемой автором картины. К тому же результату приводят и попытки заменить подлинное исследование реальности поверхностной зарисовкой «частных случаев», оторвать так называемую личную жизнь персонажей от большой и сложной жизни общества. Поэтому очень важно оценить умение писателя понять и показать диалектическую взаимосвязь социально-экономического прогресса и развития отдельной личности.

В Политическом докладе ЦК КПСС XXVII съезду было особо подчёркнуто, что верность жизненной правде является одним из главных критериев оценки. Художественное произведение должно давать читателю «урок правды». «Но правда — не отвлечённое понятие, она конкретна. Она — в свершениях народа и противоречиях развития общества, в героизме и повседневности трудовых будней, в победах и неудачах, то есть в самой жизни, во всей её многогранности, драматизме и величии»⁷{Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. С. 90}.

Особые «составляющие» критерия художественной правды связаны с обращением писателя к событиям прошлого и будущего.

Историческая тема побуждает редактора требовать предельной правдивости не только и не столько в деталях, сколько в раскрытии объективной логики событий, их чёткой классовой трактовки. Отход от ясных, методологически выверенных позиций в освещении прошлого может привести к искажённому видению как отдельных деятелей, так и целых исторических периодов.

Настоящая художественная правдивость возникает лишь в том случае, когда правда факта «проходит» через правду авторской позиции, причём позиция эта должна проявляться в образной стихии произведения, «должна сама по себе вытекать из обстановки и действия, её не следует особо подчеркивать»⁸{Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. Т. 36. С. 333}.

Одним из важнейших условий художественности является оригинальность авторской манеры, или, как говорят, творческого почерка. Здесь сказываются упоминавшиеся выше коренные свойства художественного образа: синтез объективного и субъективного начал, органическая включенность личности автора. Поскольку объективная реальность преломляется в индивидуальном восприятии писателя, она отображается в именно ему интересном и важном содержании, раскрывается в самобытной, именно ему присущей форме. Подлинно художественный образ неповторим.

Классическая русская литература даёт тому яркие примеры. «В России каждый писатель был воистину и резко индивидуален, но всех объединяло упорное стремление — понять, почувствовать, догадаться о будущем страны, о судьбе её народа, об её роли на земле»⁹{Горький М. Указ. соч. М., 1953. Т. 24. С. 66.}.

Эти традиции продолжают и развивают советские литераторы. Отсюда и то особое внимание, которое необходимо уделить своеобразию авторской манеры при редактировании художественного текста.

Содержание понятия «индивидуальная творческая манера писателя» не сводимо к изобразительно-выразительным средствам, стилистическим приёмам письма. Оно включает и мироощущение автора, его неповторимую способность «видеть, слышать, отбирать» явления действительности¹⁰{Паустовский К.Г. Собр. соч.: В 6 т. М.. 1958. Т. 6. С. 628}, обобщать связи и отношения, воплощать это самобытное видение окружающего в оригинальных художественных образах. С. Залыгин называет это свободой «выбора тем, образом, интонаций»¹¹{Залыгин С. Право на выбор//Комс. правда. 1983. 18 дек.}, которые есть у каждого писателя, «...оригинальность автора сидит не только в стиле, но и в способе мышления, в убеждениях и проч.»¹²{Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма, М., 1975. Т. 2. С. 32}.

Задача редактора — понять автора, ощутить его своеобразие, бережно, творчески отнестись к произведению. Важно, говоря словами И. Друце, выявить внутреннюю архитектуру творчества, найти тот единственный мотив, тот нерв беспокойства, который переходит от книги к книге писателя¹³{Друце И. Литовские березы //Лит. газ., 1970. 27 мая. С. 7}.

Разумеется, индивидуальная творческая манера автора особенно отчётливо проявляется в языке и стиле его творений. С глубоким вниманием относился к этой проблеме А. Блок. Он подчёркивал: «Стиль всякого писателя так тесно связан с содержанием его души, что опытный глаз может увидать душу по стилю, путём изучения форм проникнуть до глубины содержания»¹⁴{Ланда Е.В. Мелодия книги: А. Блок — редактор. М., 1982. С. 95}.

Следует, однако, подчеркнуть, что даже при наличии большого таланта индивидуальная манера писателя формируется не сразу; она вырабатывается упорным, каждодневным трудом. Это даёт возможность её совершенствования и в процессе совместной работы редактора с автором. Но подходить к данной задаче следует очень тактично. Для редактора тут важно выявить подлинное, истинное, творческое начало в почерке писателя. Всякая попытка нивелировать этот почерк, «подравнять» его под что-то привычное противоречит самой сути художественного труда. Ведь писатель всегда открыватель нового — для себя и для читателя. «Ощущение жизни как непрерывной новизны — вот та плодотворная почва, на которой расцветает и созревает искусство»,— писал К. Паустовский¹⁵{Паустовский К.Г. Указ. соч. М. 1957. Т. 2. С. 507}. Совершенно очевидно, что новое может и должно находить оригинальное отображение, и писатель вправе протестовать против излишней «строгости» редактора. В. Вересаев говорил о правке одного из его «невыдуманных рассказов» в журнале «Тридцать дней»: «Со строгостью учителя, твёрдо усвоившего все правила школьной грамоты, редактор следит за тем, чтобы все было написано “как принято”... Редактора неудержимо тянет к банальнейшим газетным оборотам. У меня: “При таких настроениях Туза удалось его немножко обработать”. Редактор переделывает: “Эти настроения Туза были учтены”. В результате я совершенно не могу признать рассказ своим,— такой пошло-банальный стиль придан ему редакторской обработкой»¹⁶{Вересаев В. О художественных редакторах //Редактор и книга. 1962. Вып. 3. С. 11—12.}.

Относясь предельно уважительно к авторской манере письма, редактор должен в то же время помочь избежать мнимого новаторства, формалистических трюков. Порою литераторы в погоне за выразительностью формы теряют чувство меры, видят свою главную и единственную цель в том, чтобы «выразиться необычно». Оригинальность превращается в их рукописях в оригинальничанье, манера — в манерничанье. Поэтому бережное отношение редактора к творческой индивидуальности неразрывно связано с борьбой за истинно художественное воплощение действительности.

Свойства художественного образа обусловливают и важность такого критерия, как эмоциональная ёмкость, ассоциативное богатство текста.

Истинно художественное произведение призвано взволновать читателя, заставить его переживать события, сердиться, возмущаться, радоваться. Рассчитанный на сопереживание и сотворчество, образ вызывает целый ряд представлений в зависимости от творческой фантазии и богатства эмоций читателя; это порождает глубину и неисчерпаемость эстетического восприятия текста. Поэтому, оценивая художественный текст, редактору не следует рассматривать его только с точки зрения точности, правильности, логической определённости высказываний, количества непосредственной информации, заключённой в нем. Так, в шутливом лирическом стихотворении была строка: «Самолёт, стальные крылышки, серебряный полет».

Редактор исправил слово «серебряный» на «стремительный», в сущности, лишив строку яркости, образности, а читателя — неожиданных ассоциаций.

Однако эмоции читателя должны вызываться самим изображением, а не навязываться авторскими декларациями. В.Т. Короленко писал А.Б. Дерману о присланной рукописи: «"Я чуть не крикнул от ужаса", "Я зарыдал". Между тем читатель и не вздрагивает и не особенно тронут»¹⁷{Редакторские письма В.Г. Короленко //Книга: Исслед. и материалы. 1967. Сб. 14. С. 85}.

Эмоциональное обеднение текста, передача содержания только через краткие сообщения, в значительной мере снижает его воздействие на читателя. «Сухо, не чётко, мало красочно написано богослужение лам, не показана театральность праздника, не изображены уродливые маски, не чувствуется дисгармоничность музыки. Все это нужно написать и — Вы можете написать»¹⁸{Бондарин С. Красный карандаш Горького //Редактор и книга. 1963. Вып. 4. С. 189} — учил А.М. Горький С. Бондарина, автора романа «Монгольское детство».

Случается и так, что писатель чрезмерно насыщает текст изобразительными средствами, увлекаясь красочностью описания, либо использует такие «образные детали», которые вызывают в читателе чувства, не отвечающие замыслу произведения. Редактор должен указать автору и на подобные недочёты.

Существенным оценочным критерием художественности является целостность восприятия образов, всего повествования. Образ возникает в сознании не как сумма отдельных элементов, а как цельная, единая поэтическая картина. «Надо, чтоб читатель воспринимал образы автора сразу, как удар, а не задумывался над ними, не соображал: „Как это?"» — писал А.М. Горький¹⁹{Шкапа И. Горький и журнал «Наши достижения» //Москва. 1957. № 12. С. 185}. О том же говорил А.П. Чехов: «Беллетристика должна укладываться сразу, в секунду»²⁰{Чехов А.П. Указ. соч. М., 1979. Т. 8. С. 259}.

Следовательно, задача редактора — оценить целостность образа. Описания, при восприятии которых у читателя возникает не целостное представление, а конгломерат отдельных подробностей, по сути своей несостоятельны, нехудожественны. «...Набор же таких моментов, как сумерки, цвет свинца, лужа, сырость, серебристость тополей, горизонт с тучей, воробьи, далекие луга — это не картина, ибо, при всем моем желании, я никак не могу вообразить в стройном целом всего этого»²¹{Чехов А.П. Указ. соч. М., 1979. Т. 6. С. 47},— писал А.П. Чехов.

Критерий цельности как один из необходимых компонентов художественности ставил в основу оценки литературных произведений А. Блок. Он писал о книге «Русь» С. Городецкого: она «...лишена цельности. В ней нет упорства поэтической воли, того музыкального единства, которое оправдывает всякую лирическую мысль»²²{Ланда Е.В. Указ. соч. С. 7}.

Причём критерий художественной цельности относится не только к образу, рассчитанному на одномоментное восприятие — сравнению, метафоре,— но и к так называемому нелокализованному образу, составляющие которого могут находиться в тексте на значительном расстоянии друг от друга (например, портретные штрихи). В этом случае редактору следует определить, сливаются ли они воедино в сознании, воображении читателя, синтезируются ли в единое целое.

Этот аспект особенно существен при рассмотрении характеров героев. В.Г. Короленко, например, в своих редакционных книгах и письмах авторам нередко отмечал, что обильные описания поступков, раздумий того или иного персонажа не создают в воображении читателя внутренне целостной картины его духовного мира. «Психология мозаична, не складывается в образ»,— писал он о главном герое рассказа Н.П. Бударина «Орна № 1». «Это... не одна большая картина, а множество психологических фотографий, отдельных моментов, наклеенных рядом на огромное полотно, утомляющих и пестрящих в глазах...»— так оценил Короленко многочисленные описания мыслей и чувств героини в рукописи романа В.В. Тимофеевой-Починковской «История одной жизни». И здесь он счёл важным напомнить: читателю нужно «психологическое и жизненное целое»²³{См.: Летов Б.Д. Из опыта редакторской работы В.Г. Короленко// Лекции по теории и практике редактирования. 1961. Вып. 4. С. 99—100.}.

Важным мерилом оценки произведения служит критерий точности — причём точности особого рода — художественной. В процессе редакторского анализа этот критерий реализуется в следующих аспектах: точность жизненная, изобразительная (образ как отражение действительности); точность эмоциональной соотнесённости с замыслом произведения (образ как выражение мыслей и чувств писателя); точность воздействия на воображение, эмоции, ассоциации читателя (образ как средство эстетического сопереживания и сотворчества).

М. Горький вспоминал, что Л.Н. Толстой и А.П. Чехов показывали ему изобразительные неточности в ранних его произведениях. «А.П. Чехов сказал мне о Медынской в “Фоме Гордееве”: “У неё, батенька, три уха, одно на подбородке, смотрите!" Это было верно,— так неудачно я посадил женщину к свету!»²⁴{Горький М. Указ. соч. Т. 24. С. 490}.

Горький также часто обращал внимание авторов на неточности в изображении предметов, явлений. Например, встретив у И.П. Шухова определение «искрящийся свист», он отметил: «Свист — не смех, он не искрится, это звук непрерывный, режущий ухо»²⁵{Горький М. Указ. соч. Т. 30. С. 223}.

Серьёзные возражения у редактора может вызвать и описание, в котором изобразительная достоверность соблюдается, но возникает неточность другого плана — нет внутренней эмоциональной соотнесённости изображения с общим замыслом произведения, отношением автора к данному персонажу. Это влияет на оценку читателем образа: она может оказаться прямо противоположной той, на которую рассчитывал писатель.

Все перечисленные критерии, составляющие единую систему, лежат в основе оценки редактором литературно-художественного произведения в целом и отдельных его компонентов. В то же время, обращаясь к конкретным текстам, редактор применяет и более частные критерии,— в зависимости от того, какие элементы рассматриваются: сюжетная ситуация, портрет, живописная деталь и другие, а также от жанровой специфики произведения (см. 11.2.4 и 11.2.5 данного раздела, а также раздел «Особенности редактирования произведений различных жанров и детской литературы»).