КНИЖНАЯ ТОРГОВЛЯ И БИБЛИОТЕКИ

Сколько стоили книги в Древней Руси − сказать трудно. Лицевой фолиант, снабжённый обильным орнаментом и роскошным переплётом, стоил, конечно, несравненно больше, чем скромно оформленная и малоформатная книга для чтения. О Мстиславовом Евангелии, оклад которого был богато украшен местными и царьградскими мастерами-ювелирами, писалось в 1125 г., что «цену же евангелия сего един бог ведае» (29,177-272).

Цена средневековой книги зависела как от стоимости писчего материала (пергамена или бумаги), чернил, красок, нужных для ее изготовления и оформления, так и от количества затраченного труда и времени. От XI-XIII вв. нам известны только единичные случаи, когда указывалась цена книги при её покупке. Например, молитвенник, купленный князем Владимиром Волынским в 1288 г., стоил ему 8 гривен кун*{Одна гривна кун − денежно-счётная единица на Руси, которая соответствовала 49,25 г серебра. 1 гривна равнялась 20 ногатам, или 25 кунам, или 50 резанам. Со второй половины XIII в. появился слиток в полгривны − рубль. О реальном значении гривны можно судить по стоимости коня − 2-3 гривны, цена холопа − 5 гривен. В XV в. рубль окончательно вытеснил гривну.}. Для сравнения можно указать, что тот же князь за целое село с крестьянами заплатил 50 гривен. Стало быть, в обмен на 6-7 книг можно было приобрести целое село.

Теперь попробуем все же определить приблизительную цену книги этого периода, придерживаясь наиболее реального метода расчёта, разработанного палеографом Б.В.Сапуновым (261, 91- 110).

Чтобы написать, допустим, Архангельское Евангелие, истрачено 13 телячьих шкур. А как следует из «Правды Русской», цена телячьей шкуры средней величины − опойка − была 0,5 резаны. Значит, 13 опойков стоили примерно 6,5 резан. Выделка этих телячьих шкур и приготовление из них пергамена требовали не более 10-15 рабочих дней, за что кожевенник получал мзду в размере не выше 12,5-17,5 резан. Итак, себестоимость пергамена, нужного для Архангельского Евангелия, составляла около 23 резан, рыночная же цена его была выше − около 30 резан (около полгривны). За переписку текста писцу платили не более 1 резаны в день, а уходило на переписку Евангелия 60-70 дней, следовательно, за работу писцу платили 60-70 резан (1,2-1,4 гривны). В итоге, по подсчётам Б.В.Сапунова, получается: себестоимость Архангельского Евангелия могла равняться приблизительно 2 гривнам.

Конечно, цены на книги зависели и от конъюнктуры и не были стабильны. В XIII-XIV вв. покупательная способность гривны заметно упала, а цены выросли. Зависела цена и от качества оформления книги: Б.В.Сапунов указывает, что средние по оформлению рукописи, составлявшие основную массу книжного фонда Древней Руси, стоили несколько гривен. Для ремесленного городского люда, а также других малообеспеченных слоёв книга была слишком дорога и практически недоступна. Для феодалов же, духовенства, богатых горожан несколько гривен не являлись препятствием для приобретения книги (261,109).

О том, насколько развита была книжная торговля на Руси XI-XVвв., мнения историков расходятся. И.Е.Баренбаум утверждает, что «книжной торговли в нашем смысле слова в Древней Руси не существовало. Вплоть до XV в. книги обменивали, дарили и лишь в редких случаях покупали. Продавались книги на торгу или на дому самими переписчиками» (33,42). А.А.Говоров признает существование книжной торговли ещё в домонгольское время (72,72-73). Продажа книг впервые упоминается в 1120 г. в Житии печёрского инока Григория (217, 96-97), который, будучи «блаженным», не имел никакого имущества, кроме книг. Однажды появились «татие», т.е. воры, чтобы книги украсть и, продав их на торгу, деньги разделить между собой. Однако Григорий разоблачил их козни и прогнал. Из этого случая А.А.Говоров делает вывод, что «рыночная продажа книг в Киеве начала XII в. была обыденным явлением» (72, 73). И все же в дальнейшем автор вынужден признать, что «говорить о книжной торговле в Киевской Руси как о развитой отрасли преждевременно», что книгописцы тогда не готовили книг на продажу, а лишь выполняли заказы определенных лиц, работая или у себя дома, или у заказчика. Но вот уже в XV в. в Москве книги продаются возле Красной площади на «Торжище», у торговцев церковной утварью, в ряду иконном и даже овощном, а затем и в новом − бумажном ряду. Специальные книжные ряды в Москве появились только в XVII в. Ассортимент книг на рынке, пополняемый из случайных источников, не был тогда широк и разнообразен и не мог удовлетворить потребностей покупателей. Так что к книгописцам продолжали поступать заказы на переписывание с «добрых списков». На торжищах же нередко продавали книги негодные, полные грубых ошибок. Один из переписчиков Минеи в первой половине XV в. сам откровенно говорит о продукте своего труда: «Груба бо поистине книга сия, груба и всякого недоумения полна, понеже с неисправлена списка писана, и писавший груб» (251, 33).

В этой связи интересна переписка между московским зодчим и книголюбом В.Д.Ермолиным и его другом Якубом, писарем великого князя Литовского Казимира. Якуб просит, чтобы Ермолин купил ему на московском рынке ряд церковных книг, а тот отвечает, что хотя эти книги и продаются в большом количестве, но переплетены не так, как хотелось бы писарю, и потому предлагает «... своя папер (бумагу. − Л.В.)... и пенезей (денег. − Л.В.) пришли не мало». И добавляет: «А аз многим доброписцем велю таковы книги сделать по твоему приказу с добрых списков, по твоему обычаю» (266,225). Эта переписка не только характеризует московский книжный рынок, но и свидетельствует о книготорговых связях между Русским государством и Великим княжеством Литовским. Тесные книжные контакты поддерживались с Византией и с балканскими землями, особенно с Болгарией и Сербией.

Теперь покажем, что собой представляли библиотеки на Руси. Имеются сведения, что ещё до введения христианства в Киеве по указанию князя Владимира была построена Ильинская церковь, украшенная «иконами и книгами и сосуды церковными» (запись в Никоновской летописи под 993 г.) (5,17). Однако большинство историков считает самым древним прямым упоминанием о библиотеках на Руси запись в «Повести временных лет» под 1037 г. о деятельности князя Ярослава Мудрого: «Ярослав ... любим бе книгам и многы написав положи в святей Софьи церкви, юже созда сам» (226,103). Поскольку других достоверных упоминаний об этой первой библиотеке нет, попытаемся представить её себе по примеру ей подобных. Несомненно, Ярослав мог взять за образец книжное собрание Софийского собора в Византии или же, к примеру, Софийского собора в Новгороде, где, как достоверно известно, существовала богатая библиотека. Прежде всего, необходима была богослужебная литература. По подсчётам Б.В.Сапунова (261,70-71), минимум книг для приходской или домовой церкви составлял 26 единиц, начиная от Евангелия и Апостола и кончая 12-ю книгами Миней месячных и церковным уставом (Типиконом). Нередко церкви имели по два, а то и по три экземпляра этих книг. Конечно, соборный храм был значительно богаче книгами, чем обычная приходская церковь. Софийский собор в Киеве был главным церковным учреждением на Руси, резиденцией митрополита, центром новой, самостоятельной митрополии и потому должен был иметь не только литургическую литературу для совершения церковных обрядов, но и богословскую, а также летописи. Хорошо выверенные и апробированные митрополитом тексты служили оригиналами для новых списков; с ними сверяли и уже находящиеся в обороте книги. Тут хранились и греческие книги, с которых делались переводы. А поскольку церковь была и политической силой в феодальном государстве, то здесь, очевидно, хранилась и литература, необходимая для управления государством, и государственный архив.

Зная, как Ярослав заботился о просвещении, нетрудно предположить, что при Софийском соборе была школа, которую соборная библиотека обеспечивала книгами. Таким образом, эта библиотека, будучи одновременно и церковным книгохранилищем, и государственной библиотекой-архивом, и школьной библиотекой, могла иметь наиболее полное для тех времён собрание рукописных книг (4, 7), представлявших всю письменную культуру Киевской Руси. Её фонд создавался из продукции учреждённого Ярославом скриптория и из книг, привезённых митрополитом-греком и сопровождавшим его греческим духовенством.

Фонд книгохранилища пополнялся благодаря дарам различных лиц.

Понятно, что круг читателей соборной библиотеки был весьма узким: духовенство митрополии, княжеский двор, ученики школы при соборе.

По примеру библиотеки Киевской Софии учреждались и другие. В 1052 г. сын Ярослава Владимир построил в Новгороде, на месте сгоревшей деревянной церкви, новый каменный храм, назвав её тоже именем св. Софии. Здесь интенсивно переписывались книги, действовала школа, велась летопись и была организована одна из крупнейших библиотек на Руси. В ней, несмотря на пожары и разбои, сохранились бесценные памятники русской письменности. Среди них − Остромирово Евангелие, Мстиславово Евангелие и другие шедевры. Сохранение памятников древней письменности − главная культурно-историческая заслуга библиотек этого типа. Кроме Киева и Новгорода, в XI-XII вв. церковные книгохранилища существовали в Смоленске, Чернигове, Пскове, Владимире, Ростове, Полоцке и иных культурных центрах Древней Руси.

Уже в XII в. основную роль в накоплении книжных коллекций и организации библиотек начали играть монастыри. Владевшие крупными феодальными вотчинами, защищённые крепкими стенами от врагов и стихийных бедствий, имевшие в своём ведении церкви и школы, книгописные мастерские и специалистов по книжному искусству, монастыри стали естественными очагами развития библиотечного дела.

Одним из пунктов монастырского Студийского устава предусматривалось создание книгохранилища при монастыре и введение особой должности монаха-книгохранителя. Определялись и правила пользования книжным собранием. В свободные от работы дни книгохранитель должен был ударом в било созывать монахов в библиотеку и оделять их книгами. Вечером, по тому же сигналу, монахи должны были собираться вновь и возвращать хранителю взятые по записи книги (79,620). Правилами предписывалось чтение вслух во время монастырской трапезы.

Самым богатым книгохранилищем обладал Печерский монастырь в Киеве (XI в.). Всего же до татаро-монгольского нашествия на Руси было уже около 70 монастырей. К началу XV в. монастырей насчитывалось 150 − все с большими или меньшими книжными собраниями (34,149). Однако об этих первых фондах монастырских библиотек мы не имеем сведений, а описания (каталоги) книг сохранились лишь с конца XV в. Основным источником комплектования была переписка книг монахами. Был распространён и обычай делать монастырям вклады книгами. Дарили книги монастырям князь Александр Невский, князь Владимир Волынский (XIII в.), боярин Климент (XI в.) и другие князья и бояре. Некоторые дарители стремились провести остаток своей грешной жизни в монастырском уединении. Например, Киево-Печерский Патерик сообщает, что инок Григорий принёс с собой в этот монастырь из «мира» целое книжное собрание. Оно было настолько ценное, что его пытались похитить воры (306,219).

Немалое культурное значение имели библиотеки города Владимира. Князь Андрей Боголюбский в 1160 г. построил здесь каменный Успенский собор, украшенный большим количеством икон и книг. Часть из них князь привёз из Киева (233,220). Значительное собрание книг имел и основанный во Владимире в 1192 г. Рождественский монастырь. Библиотекой этого монастыря пользовались для своих литературных занятий и бежавшие сюда от татаро-монгольского нашествия писатели, монахи-книжники. Как раз в этом монастыре были написаны такие замечательные памятники русской литературы, как «Слово о погибели русской земли» (1238-1246) и «Житие Александра Невского» (1283).

Северо-Восточная Русь меньше пострадала от «Батыева разорения» и быстрее оправилась от него, чем Южная. С возвышением Московского княжества и перемещением в 1326 г. митрополичьего престола в Москву она стала не только политическим и идеологическим, но и культурным центром Руси. Развивается и библиотечное дело.

Митрополичья библиотека сначала хранилась в Кремле, в построенном при Иване Калите в 1326-1327 гг. каменном Успенском соборе. Но до нас не дошли инвентарные списки этой библиотеки, относящиеся к XIV-XVI вв. Не раз она страдала от пожаров, особенно во время татаро-монгольских набегов. Сильно разорила её польская интервенция начала XVII в. В 1812 г. сокровища Успенского собора, среди них и книги, разграбили наполеоновские войска.

Без большого книжного собрания не мог бы завершить свой гигантский труд − перевод всей Библии − архиепископ Новгородский Геннадий с помощниками (1499). Ведь для завершения этой работы были использованы не только переводы отдельных частей Библии на славянские языки, но и источники на греческом, латинском, древнееврейском, немецком языках, собранные Геннадием в его библиотеке.

В 1330 г. великий князь Московский Иван Калита заложил монастырь Спаса-на Бору, одарив его иконами и книгами. Спасский монастырь пополнился также книжными древностями Даниловского монастыря, основанного ещё в XIII в. (51,63). В XIV в. под Москвой возник Троице-Сергиев монастырь, в котором велась интенсивная переписка книг и имелась «книжная казна», т.е. библиотека. Она-то и стала самой богатой в Московском княжестве. Славен был своей библиотекой и Чудов монастырь в Москве.

Следуя примеру своего просвещённого отца, библиофилом стал в XI в. Святослав Ярославич. По его заказу книгописец Иоанн «из многих книг княжьих» составил новый «Изборник» (1076). Киевский великий князь Роман Ростиславич даже разорился на покупке книг (117,216-217). Летописи называют книжником и ростовского князя Константина Всеволодовича (ум. 1218 г.), который «часто бо чтяше книги с прилежанием». В.Н.Татищев утверждал, что этот князь имел одних греческих книг более 1000 (289,206) − это скорее всего сильное преувеличение.

В XV в. среди библиофилов появляются боярские и купеческие имена. Книголюбом был уже упомянутый нами зодчий и скульптор времён Ивана III Василий Дмитриевич Ермолин, благодаря которому появилась на свет известная «Ермолинская летопись» (234, 157). Книги собирал тверской купец Афанасий Никитин, автор «Хождения за три моря». Он взял с собой в путешествие в Индию часть своих книг, но был ограблен в Астрахани, причём пропали и книги (207,54).

Конечно, не все московские великие и удельные князья были библиофилами. Дмитрий Донской, по свидетельству летописца, «книгам не учен сый добре» (51,64). А вот Иван Калита «хорошо был осведомлён в книгах». Возможно, ещё при нем было положено начало великокняжеской библиотеки в Московском Кремле, хотя некоторые историки относят её зарождение к временам Ивана III, которому через его жену Софию (Зою) Палеолог − племянницу византийского императора − досталось много книг, спасённых после падения Византии. Но другие историки сомневаются, что эта библиотека когда-либо реально существовала, несмотря на то, что целый ряд источников XVI в. содержат свидетельства о ней.

До нас дошло мало описей книг монастырских библиотек XI-XV вв., а также правил, характеризующих организацию их работы. Из сохранившихся старейшая − опись книг Слуцкого Троицкого монастыря 1494 г., а также «Описание рукописей» Кирилло-Белозерского монастыря конца XV в. Это в большинстве случаев не столько каталоги, раскрывающие содержание книжных фондов, сколько простые инвентарные описи, сделанные довольно примитивно. Обычно в них указывается только заглавие книги, в редких случаях − формат, оклад, имя переписчика и прежнего владельца и некоторые другие данные. Составителям этих списков важно было не содержание книг, а ценность этого монастырского достояния. Исключение составляет «Описание рукописей Кирилло-Белозерского монастыря». Оно говорит о высоком уровне библиографического дела (208,3-5). В «Описании» − два отдела. В первом дан список 212 книг монастырской библиотеки, мало отличающийся от инвентарных списков из других монастырей. После заглавия книги указан ее формат, материал, на котором она написана, в отдельных случаях, чтобы отличить одну рукопись от другой, указано имя владельца или писца. В списке нет какой-либо строгой системы перечисления книг: одинаковые по содержанию книги указаны в разных местах списка. Более интересен второй отдел «Описания». В нем аналитически расписаны 957 заглавий статей из 24 Изборников с краткими библиографическими сведениями. Чтобы легче было найти нужные статьи, их заглавия и начальные слова написаны с новой строки, к тому же заглавия и нумерация глав написаны киноварью, а количество листов статьи − чернилами.

Развитию библиотек и библиофилии на Руси серьёзно мешали феодальная раздробленность, княжеские междоусобицы. Во время этих междоусобиц страдали и библиотеки. В летописях тех времён мы часто встречаем упоминания о гибели книг от войн и пожаров. Захватывая столицу своего врага, феодал вывозил из неё все ценности, в том числе и книги. Так, Андрей Боголюбский в 1155 г. предпринял поход на Киев и овладел им, после чего вывез из него много книг, которые поместил в библиотеке владимирского Успенского собора. В 1168 г. Киев опять был разгромлен сыном князя -Мстиславом. Книги, привезённые им из этого похода, также были помещены в Успенском соборе. Но несколько позднее на Владимир напал рязанский князь Глеб и вывез оттуда в Рязань это книжное собрание как военную добычу. Правда, позже он был принуждён вернуть захваченное владельцу. Позднее, в 1185 г., все эти книги погибли в пламени огромного пожара во Владимире. Сгорел «ни мало весь город и церквей 32». Книги были вынесены во двор, но огонь «взя все без утеха» (229,161). В 1204 г. Киев был захвачен князем Рюриком с половцами: они ограбили Софийский собор, другие церкви и монастыри. Окончательный удар библиотеке Киевской Софии, как и многим другим русским книжным собраниям, нанесли татаро-монголы. В 1240 г. они взяли Киев и разграбили Софийский собор. В 1237 г. татары разрушили Владимир, уничтожив много ценных памятников архитектуры и живописи; они безжалостно рвали и жгли книги (229,197). Множество книг и целых собраний погибло в опустошённых Рязани, Чернигове, Коломне, Москве, Ростове, Ярославле, Твери и других городах. Воспользовавшись тяжёлым положением боровшейся против татаро-монголов Руси, возобновили свои набеги и ливонские рыцари. В 1240 г. ими был осаждён Псков. Новгородская летопись сообщает, что рыцари подожгли посад при городе «и тогда много зла бысть, и погореша церкви и... иконы, и книги и евангелья» (231,53).

Русские люди старались спасти, сохранить культурные ценности. В старину установился обычай: из горящих зданий спасали в первую очередь «святые вещи», к ним относились и книги. Когда в 1382 г. орды Тохтамыша приближались к Москве, люди в соборные церкви Москвы снесли столько книг, что сложенные штабелями они достигали стропил (235,334). Но и каменные стены не смогли спасти книги от уничтожения.

Однако культурная жизнь никогда не останавливалась; несмотря на тяжёлые испытания, в монастырях переписывали книги, собирали библиотеки. Книга в тяжёлые времена напоминала народу о его прошлом, будила самосознание, звала на борьбу за независимость.