АНОНИМНЫЕ ИЗДАНИЯ

Первой отпечатанной в России книгой долгое время считался «Апостол», изданный в 1564 г. Иваном Фёдоровым и его помощником Пётром Мстиславцем. Однако в 70-80-х гг. прошлого столетия библиографы А.Е.Викторов и Л.А.Кавелин доказали, что ещё до 1564 г. в Москве были попытки печатать книги (52). В подкрепление своего утверждения библиографы указывали на ряд мало исследованных анонимных московских изданий, которые не имеют ни заглавного листа, ни колофона и которые, судя по архаичности их оформления и некоторым другим важным деталям, могли выйти ранее 1564 г.

О том, что книгопечатанием в Москве начали заниматься за 10-11 лет до издания Апостола в 1564 г., свидетельствует и сам Иван Фёдоров в уже упомянутом послесловии: «... начали изыскивать мастерство печатных дел в год 61-й восьмой тысячи» (в 7061 г. по старому календарю и 1553 г. по новому. − Л. В.). «В 30-й же год царствования его (1563 г. − Л.В.)... царь повелел устроить на средства своей царской казны дом, где производить печатное дело».

То, что в Москве занялись печатным делом, уже с 1553 г. подтверждает и запись в копии «Русского летописца», найденной в 1874 г. в Тотьме. Запись гласит: «Начаться печатание книг в Москве при митрополите московском Макарии» (91,148).

Естественно возникает вопрос, кто же были эти первые мастера-типографы в Москве? В «Сказании о книг печатного дела» говорится, что в том году начали искать людей «кто бы нашёлся смыслящий и понимающий в таком деле». Автор «Сказания» подчёркивает заслуги Ивана Фёдорова и Пётра Мстиславца, но допускает, что они были не первыми и не единственными печатниками. «Иные же рассказывают, - читаем мы в «Сказании», − что до них некоторые, а может быть, и они сами. . . какими-то малыми и неискусными знаками печатали книги». Среди этих «некоторых» мог быть, по мнению исследователей, Маруша Нефедьев, в документах называемый «мастером печатных книге. Сохранились грамоты Ивана Грозного от 9 февраля и 22 марта 1556 г. к новгородским дьякам: «Послали мы в Новгород печатных дел мастера Марушу Нефедьева, приказали ему досмотреть камени...» Мастер должен был определить пригодность камня для резьбы. От Маруши царь узнал, что есть в Новгороде Никифор, называемый Васюк, умеющий вырезать разными способами. Царь приказал этого Васюка послать в Москву «наборзе». В дальнейшем ни Маруша Нефедьев, ни Васюк Никифоров в связи с развитием книгопечатания в Москве не упоминаются.

Не исключает первое «Слово о начале московского книгопечатания» и того, что среди первых типографов были и Иван Фёдоров с Петром Мстиславцем. Участие Ивана Фёдорова в работе первой московской типографии убедительно доказывал Е.Л.Немировский (200). Он же выдвинул гипотезу, что значительную роль в организации печатного дела в России сыграл просвещённый и влиятельный в то время протопоп Сильвестр, член царской «избранной рады», и его сын Анфим. Возможно, кроме рукописной мастерской, они устроили типографию, которая после обвинения Сильвестра на церковном соборе во многих прегрешениях была разгромлена, как об этом сообщает в своей книге о России Дж. Флетчер. Предположение о возможности одновременной деятельности в Москве двух типографий высказал Г.И.Коляда (142, 17), причём, кроме государственной и митрополичьей, он называл и типографию Троице-Сергиева монастыря во главе с Максимом Греком.

Обратимся теперь к произведениям этих пока не известных нам мастеров, к первым памятникам московской печати, так называемым анонимным изданиям.

Анонимные, без указания выходных данных, издания были известны историкам книги уже свыше ста лет. В советское время об этих книгах писали многие исследователи: М.Н.Тихомиров, А.С.Зёрнова, Т.Н.Протасьева, Е.Л.Немировский (291,24). Анализ шрифтов, орнамента, вкладных, продажных и иных записей, а также бумаги позволил определить приблизительное время появления каждого из этих изданий и описать их полиграфические особенности. В настоящее время в разных библиотеках СССР и за рубежом хранятся около 80 экземпляров шести анонимных московских изданий XVI в. Все это − книги богослужебные. Среди них три варианта Четвероевангелия -чтобы отличить одно от другого, М.Н.Тихомиров обозначил их по характеру шрифта: узкошрифтное, среднешрифтное и широкошрифтное; две Псалтыри − среднешрифтная и широкошрифтная; Триодь постная. Имеются данные и о седьмом анонимном издании − десятистрочной Триоди цветной 103 мм. В середине XIX в. это издание находилось в коллекции московского библиофила П.В.Щапова, но в настоящее время ни одного экземпляра в библиотеках не найдено. Все эти книги изданы в один лист (2°) и отпечатаны шрифтами, соответствующими рукописному полууставу конца XV-начала XVI в.

При датировке издания главный признак − шрифт. По величине шрифтов классифицировала московские анонимные издания А.С.Зёрнова, разделив их на четыре группы. В первую группу входят среднешрифтные Четвероевангелие и Псалтырь, напечатанные шрифтом -10 строк = 108 мм (шрифт №1). Гораздо более мелким шрифтом (№2) − 10 строк=83 мм - отпечатана Триодь. Шрифтом №3 - он почти такого же размера, как №1, − 10 строк = 107 мм −  отпечатано ещё одно Четвероевангелие (узкошрифтное). Последнюю группу составляют Четвероевангелие и ещё одна Псалтырь с крупным шрифтом №4 − 10 строк = 125 мм (оба издания широкошрифтные) (101, 5-40).

Наиболее архаичным А.С.Зёрнова сочла шрифт №1, а напечатанное им среднешрифтное Четвероевангелие - первой книгой, изданной в Москве. Ведь шрифту №1 свойственны, как и в рукописных книгах, неодинаковое начертание отдельных букв (например, буквы «о»), различные лигатуры, обилие надстрочных знаков и другие специфические детали, отличающие рукописную книгу, но необязательные и неоправданные в полиграфической практике. Все это говорит о слепом подражании рукописной традиции и о неопытности печатника. О том же говорит и игнорирование элементарных правил полиграфической техники и методов работы. Так, строчки Четвероевангелия и Псалтыри первой группы выровнены только с левой стороны. Строчки правой стороны создают волнистую линию, а это значит, что типограф не умел производить выключку строк или считал это ненужным. Кроме того, ни листы, ни тетради не имеют фолиации − в отличие от изданий старой славянской печати. «Это показывает, − пишет А.С.Зёрнова, − что русский мастер как бы только начал знакомиться с типографским искусством и недостаточно его освоил».

Однако многие из указанных А.С.Зерновой и некоторыми другими авторами недостатков среднешрифтного Евангелия свойственны в большей или меньшей степени и всем другим анонимным, «безвыходным» изданиям. Очевидно, первопечатникам было предписано воспроизводить типографским способом просмотренный и апробированный митрополитом рукописный оригинал со всей возможной факсимильной точностью вплоть до размеров шрифта и конфигурации знаков. Возможно, это обстоятельство и объясняет, почему семь анонимных изданий отпечатаны пятью разными шрифтами - они точно имитируют шрифт соответствующего рукописного оригинала. Наличие нескольких шрифтов можно объяснить и тем, что в типографии работало несколько мастеров, и каждый из них отлил свой собственный шрифт, или же издания печатались не в одной типографии.

Некоторые исследователи не были согласны с мнением А.С.Зерновой, что первым в Москве печатным изданием было среднешрифтное Евангелие, и предлагали свою хронологическую схему. Например, Т.П.Протасьева, исходя из анализа водяных знаков, первой анонимной книгой считала Триодь постную (243, 11). А.А.Сидоров, возражая А.С.Зерновой, писал: «Казалось бы естественно предположить, что безвыходные издания эволюционировали от простого к более сложному и более современному. Но так ли это было?» (273, 66-67). Простота шрифта была как раз результатом развития. В Западной Европе прогресс книгопечатания привёл к упрощению и стандартизации шрифтов. Несколько упрощённый, по сравнению с рукописным, шрифт первого анонимного издания − узкошрифтного Евангелия − ближе к европейскому стандарту того времени или более позднему петровскому, чем выделяющийся своей «рукописностью» (А.А.Сидоров), а потому и архаичностью шрифт наиболее аккуратно и искусно отпечатанного и оформленного среди анонимных изданий − широкошрифтной Псалтыри (1564-1565).

Но в Москве от печатников требовали не модернизации книги средствами полиграфии, а воспроизводства книги рукописной. Стремясь наиболее адекватно передать особенности графики рукописной книги, приходилось отливать литеры как со знаками ударения и придыхания, так и без этих знаков, причём в разных вариантах и для строчных, и для прописных букв. В разных начертаниях отливались также титла и знаки препинания. Такое обилие печатного материала значительно усложняло и замедляло работу русского типографа по сравнению с иностранными.

Имитируя, как можно точней, графические особенности кириллического шрифта рукописной книги, создатели московских анонимных изданий проявляли иногда немалую изобретательность.

Как известно, в древнерусских рукописных книгах выносные элементы некоторых букв не умещались в междустрочье, а пересекали надстрочные знаки следующей строки. Эту особенность называют «перекрещиванием строк» (200,66-67). Московские первопечатники, по-своему манипулируя наборным материалом, сумели решить и эту сложную проблему. Этот специфический для московских печатников метод не был применён только в узкошрифтном Евангелии.

В настоящее время большинство исследователей, и среди них Е.Л.Немировский, считают самым первым из московских анонимных издании узкошрифтное Четвероевангелие, отодвинутое А.С.Зерновой на четвёртое место. При определении дат и последовательности выхода этих изданий нужно принимать в расчёт не один какой-либо признак, например, скромность или богатство орнамента, обилие вариантов шрифтовых знаков, водяные знаки бумаги, на которой книга отпечатана, отсутствие фолиации и т.п., а совокупность всех этих признаков и, конечно, следует учитывать исторические условия издания книги и задачи, которые ставили перед собой типографы.

Исходя из этого, в настоящее время группа учёных, работающих над составлением предварительного списка старопечатных изданий кириллического шрифта второй половины XVI в., остановилась на следующем «рабочем варианте» датировки и последовательности выхода книг анонимной типографии (239,16-22):

1. «Четвероевангелие» (узкошрифтное) − около 1553-1554 гг.;

2. «Триодь постная» − около 1555-1556 гг.;

3. «Триодь цветная» − около 1556-1557 гг.;

4. «Четвероевангелие» (среднешрифтное) − около 1558-1559 гг.;

5. «Псалтырь» (среднешрифтная) − около 1559-1560 гг.;

6. «Четвероевангелие» (широкошрифтное) − около 1563-1564 гг.;

7. «Псалтырь» (широкошрифтная) − около 1564-1565 гг.

Итак, первенцем московского книгопечатания будем считать анонимное узкошрифтное Евангелие. Если вспомнить, что в Москве в 1553 г. «начали изыскивать мастерство печатных книг», то можно предположить: время выхода этой книги − 1553 или 1554 г. Книга, как и все другие анонимные издания, не имеет ни титульного листа, ни открывающего издание фронтисписа. В ней 325 листов, число строк на полосе − 18. Книга издана размером в лист, как, впрочем, шесть других анонимных изданий. А это говорит о том, что она была предназначена для церковной службы. Отмечая более скромное оформление узкошрифтного Евангелия, А.А.Сидоров сделал сомнительное предположение, будто оно «предназначалось для более простой среды, а среднешрифтное - для более богатой, знатной» (273,71). Но ведь первая типография в Москве была призвана обеспечивать потребности церкви в литургической литературе. «Простота» этого издания была обусловлена тем, что оно было первым творением малоопытных мастеров. Им пришлось в первую очередь думать об изготовлении такого шрифта, который воссоздал бы все многообразие полуустава и манеры письма в русских рукописных книгах того времени. Это удалось первопечатникам только отчасти. Так, чтобы упростить эту задачу, они попытались втиснуть размашистый рукописный шрифт в узкие рамки междустрочья, не давая выносным элементам выходить за эти пределы. Это упростило технику набора, но печатная строка и полоса выглядели теперь иначе, чем традиционные рукописи, что вызывало недовольство приверженцев этой традиции. Первопечатники знали функцию пробельного материала и изготовили его много, однако по своему размеру он мало отличался от литер - это приводило к тому, что когда на поверхность шпаций, квадратов, марзанов и других пробельных элементов попадала краска (а этого было трудно избежать), пробельные участки отмарывали (т.е. стирали оттиски шпаций) и это создавало впечатление неряшливости.

Такое впечатление усугублялось корректурными ошибками, пропусками букв и целых строк. Исправляя эти ошибки, пропущенные буквы вписывали рукой, а лишние буквы и слоги заклеивали обрезками бумаги, а не покрывали белилами, как делалось позднее. Отсутствует в этом издании и сплошная фолиация. Только на четырёх тетрадях проставлена сигнатура. Строки с правой стороны не выровнены. Все это говорит о неопытности первопечатников, а может быть, и о спешке.

Особенностью русской печатной книги XVI-XVII вв., сблизившей её со старой рукописной книгой, была также двухцветная печать чёрной и красной красками, причём вторая краска − киноварь -применялась не столько для украшения книги, сколько для того, чтобы облегчить пользование ею. Так, в узкошрифтном Четвероевангелии киноварью воспроизведены выполненные вязью заголовки отдельных Евангелий, а также предисловий и оглавлений, первые прописные буквы названий глав в оглавлениях и ломбарды (инициалы простого рисунка) в начале предисловий и т.п. При этом применяли метод однопрогонной двухкрасочной печати, который некоторые исследователи называют оригинальным изобретением московских первопечатников (198,173), но который не во всем совершенен. Однопрогонная техника получения оттиска заключается в том, что сначала на всю форму наносилась чёрная краска, затем её осторожно стирали с тех участков набора, которые должны были быть отпечатаны красным, и после этого на очищенные участки кисточкой наносили киноварь. При всем старании типографа трудно было избежать, чтобы на литерах, предназначенных для красной краски, не оставалось частиц чёрной и чтобы кисточка с киноварью не задевала соседних черных литер. В результате оттиски получались «грязные». В узкошрифтном Евангелии таких помарок немало.

Художественное убранство узкошрифтного «Четвероевангелия» также имитирует традиционную орнаментику русской рукописной книги. Оно состоит из четырёх больших прямоугольных заставок 107(108)х44(46) мм, трех различных рисунков, помещённых перед каждым Евангелием, и одной меньшей заставки. Заставки отпечатаны с деревянных досок ксилографическим способом. Прототипами их были заставки русских рукописных книг первой половины XVI в.

Кроме того, книгу украшают четыре больших узорных инициала (буквицы), открывающих текст каждого отдельного Евангелия, и двадцать цветков. Иллюстрации (например, традиционные для Евангелий изображения евангелистов) в узкошрифтном Четвероевангелии, как и в других анонимных изданиях, отсутствуют. Видимо, они были не под силу первопечатникам. В Государственной библиотеке СССР им. В.И.Ленина в одном из хранящихся экземпляров безвыходного узкошрифтного Евангелия вклеен лист с изображением евангелиста, однако он сделан от руки и вклеен позднее. Несмотря на множество недостатков и в наборе, и в оформлении, это первое русское печатное Четвероевангелие уже значительно превосходило выверенностью текста и своим общим обликом большинство своих рукописных предшественников.

Вторым по времени московским анонимным изданием в настоящее время считается Триодь постная. Именно её А.А.Сидоров назвал загадочной, стоящей отдельно от других анонимных книг (273,77-78), вышедших тогда же. Скорее её можно назвать изданием экспериментальным.

Полиграфическое оформление Триоди постной сворит о неопытности печатника. Она пестрит корректурными ошибками, пропусками, пробелами. Их было столько, что, хотя значительная часть тиража уже была отпечатана, типограф вынужден был внести в текст изменения, приступил к печатанию нового варианта текста (200, 70). Из усовершенствований полиграфического характера нужно упомянуть, во-первых, изменение техники набора для получения эффекта, который Е.Л.Немировский назвал «перекрещиванием строк». Это усилило «рукописность» книги, на чем, по-видимому, настаивали церковники. Затем этот способ был использован и во всех остальных безвыходных изданиях. На экспериментальный характер Триоде постной указывает и попытка усовершенствовать двухкрасочную печать с помощью практиковавшегося в Западной Европе двухпрогонного способа печатания через рашкет с двухнаборных форм − одной для чёрного цвета, другой для красного. Но, начав с И тетради печатать двухпрогонным пособом, мастер по неизвестным нам причинам с 4 тетради вновь перешёл на однопрогонный способ (102,9). Киноварь употреблена в заглавиях, инициалах и пометках на полях. Декор Триоди постной скромней декора первопечатного узкошрифтного Евангелия и всех других безвыходных изданий. Он ограничивается динственной заставкой, помещённой на первом листе над заглавной строкой вязи. По мнению А.А.Сидорова, эта своеобразная заставка по своему стилю отличается от заставок Четвероевангелий и изготовлена другим мастером. В основе её композиции, полагает Е.Л.Немировский, нетрудно распознать значительно упрощённую схему гравированной на металле заставки Феодосия Изографа (200,71). Гравированных инициалов в книге нет, их заменяют ломбарды.

Триодь цветная, судя по факсимильным её фрагментам и описаниям, была по своему полиграфическому исполнению шагом вперёд. Ее шрифт, хотя его графика в основном близка к Триоди постной, более крупный и удобочитаемый (10 строк = 103 мм). Впервые в московской типографической практике была осуществлена выключка строк.

Упростились знаки препинания, вместо архаичных «стишиц» (:  ), используемых в Триоди постной, появились точки. Орнамент Триоди цветной обогатился оригинальными плетёными инициалами балканского типа. Можно предполагать, что, как и рукописные Триоди цветные, она открывалась гравированной заставкой.

Среднешрифтные Четвероевангелие и Псалтырь представляют собой дальнейшую стадию развития печатного дела в Москве. Они отпечатаны одним шрифтом (10 строк − 108 мм), а по своим полиграфическим качествам более совершенны, чем узкошрифтное Четвероевангелие и Триоди. Богаче их художественное убранство: часть его была заимствована из узкошрифтного Евангелия. В среднешрифтном Четвероевангелии девять заставок с пяти досок. Особенно интересна заставка, где в своеобразной рамке-киоте помещено изображение пишущего евангелиста Матфея. Это первое фигурное изображение в русской печатной книге. В рукописных книгах оно известно во многих вариантах, иногда очень сходных с печатными.

И все же в обоих среднешрифтных анонимных изданиях есть и заметные недостатки: нет фолиации и сигнатур, не сделана выключка строк, типограф применял двухкрасочную однопрокатную печать с одной формы, нередки помарки и ошибки в распределении краски.

Среднешрифтное безвыходное Четвероевангелие было издано, по-видимому, большим тиражом и получило наибольшее распространение. В настоящее время в библиотеках и музеях СССР хранится 30 экземпляров этого издания. Анализ вкладных записей сохранившихся экземпляров говорит о том, что эта книга распространялась не только на Московской Руси, но и за её пределами. Это обстоятельство, а также то, что среднешрифтное Евангелие отпечатано не на бумаге французского происхождения, на которой были выпущены все другие анонимные издания, а на немецкой, в то время в основном импортировавшейся в Литву, породило гипотезу, будто среднешрифтное Евангелие было отпечатано не в Москве, а на Западе. Однако в это трудно поверить, так как некоторые элементы орнаментики среднешрифтного Евангелия были использованы и в других московских безвыходных изданиях, а его шрифтом отпечатана московская среднешрифтная Псалтырь. Кроме того, в Великом княжестве Литовском, после прекращения деятельности Ф. Скорины, типографий, да ещё располагавших церковнославянским шрифтом, некоторое время не было, хотя потребность в православной богослужебной литературе оставалась. Поэтому вполне возможно, что по заказу литовской православной церкви часть тиража среднешрифтного Четвероевангелия была продана в Великом княжестве Литовском (200,75).

Анонимное широкошрифтное Четвероевангелие ознаменовало собой завершение ученического периода. Оно отпечатано уже в то время, когда «царь повелел устроить на средства своей царской казны дом, где производить печатное дело», т.е. в 1563-1564 гг., и в той же государственной типографии, где Иван Фёдоров и Пётр Мстиславец публиковали московский Апостол. Широкошрифтные Четвероевангелие и Псалтырь отпечатаны более крупным, чем в других анонимных изданиях, шрифтом (10 строк = 126 мм). Шрифт значительно упрощён, устранены многочисленные парные знаки, сведены к минимуму разные варианты начертания одной буквы (например, «о»). Если в широкошрифтном Четвероевангелии есть ещё пропуски в фолиации, то в Псалтыри она уже сплошная, хотя и с некоторыми незначительными ошибками. Строки набора в обоих изданиях выровнены по правому и левому краям. Новым является также введение способа двухкрасочной печати − двухпрогонного, но с одной формы. Этот метод заимствован у Швайпольта Феоля и балканских типографов. Он был применён в московском Апостоле 1564 г. и, благодаря И.Федорову и П.Мстиславцу, стал общепринятым в славянском книгопечатании как в Москве, так и в Великом княжестве Литовском и на Украине. Техника этого нового способа двухкрасочной печати описана Е.Л.Немировским (198, 245-246). Богаче, чем в более ранних анонимных книгах, и художественное убранство обоих широкошрифтных изданий. Девять заставок Четвероевангелия отпечатаны с шести досок, изготовленных, по-видимому, новым мастером. Новым является и декор больших заставок: А.А.Сидоров подчёркивает «ориентализм» этих заставок, «в которых узор образован чёрной линией, очерчивающей более или менее спутанные арабески» (268,56). В широкошрифтной Псалтыри все три заставки, как и малые заставки Четвероевангелия, исполнены «белым по чёрному» − на чёрном фоне белые арабески.

Итак, сравнивая отдельные московские анонимные издания в хронологической последовательности их выхода в свет, мы замечаем определённый прогресс в их редакционном оформлении, полиграфической технике, орнаментике. Каждое новое анонимное издание утрачивало тот или иной признак архаичности и примитивности. Это особенно ясно, если сравнить первое узкошрифтное Евангелие с широкошрифтной Псалтырью или с таким шедевром московского книгопечатания, как Апостол 1564 г. Мы видим, как вначале малоопытные и неискусные «делатели» первых анонимных изданий, упорно «изыскивая мастерства печатных книг», стали «опытны и знающи в этом трудном деле». Так аттестует их «Сказание о начале московского книгопечатания» Ивана Фёдорова и Пётра Тимофеева Мстиславца.