РУКОПИСНАЯ КНИГА

Наряду с печатной книгой не утратила своего значения в XVII в. и книга рукописная. Она оставалась важнейшим источником научных и прикладных знаний, средством эстетического воздействия, орудием религиозной и политической борьбы. Если в XVI в. книги в основном переписывали по индивидуальным заказам, то в XVII в. − уже для удовлетворения широкого рыночного спроса. Переписыванием книг занимались некоторые монастыри для пополнения и своего книгохранилища, и монастьфской казны. Целые книгописные палаты имели Чудов монастырь, Троице-Сергиева лавра, Антониев-Сийский, Соловецкий и другие монастыри. В них нередко работало по двадцать и больше монахов-писцов, причем чтобы ускорить «строение» рукописи, здесь, как и в посадских мастерских, осуществлялось разделение труда: одни производили разметку текста, другие его переписывали, третьи держали корректуру (справщики), четвертые украшали книгу орнаментом, пятые переплетали. Это позволяло выполнять даже очень большие заказы. Уже в начале XVII в. в Чудо-вом монастьфе 22 монаха переписали 17 фолиантов церковных книг объемом от 300 до 1220 листов каждый (146,59-63).

Книгописная палата Троице-Сергиевой лавры снабжала книгами и другие монастыри, причем ее продукция отличалась высоким качеством оформления. Скажем, «Жития Зосимы и Савватия», переписанные неким Гаврилой по прозвищу Иванка Басов, были искусно украшены миниатюрами. Там же была переплетная мастерская, создавшая многие шедевры русского переплетного искусства (133, 122). Рукописная палата была и при Кирилло-Белозерском монастыре, где трудились десятки переписчиков и оформителей книг (146,65).

Работал на книжный рынок и Соловецкий монастырь. На одной из книг его библиотеки имеется надпись: «А пишут с нее житья в денежную казну на продажу» (252, 303).

Перепиской книг занимались и некоторые государственные учреждения, например Посольский приказ, который располагал прекрасными писцами-каллиграфами и художниками для оформления официальных документов. По специальным заказам царя и других знатных лиц они изготовляли книги как подлинные художественные ценности.

Однако основная масса рукописных книг в XVII в. создавалась частными переписчиками.

В России никогда не существовало, как на Западе, больших, постоянно действующих коммерческих мастерских по переписыванию книг для рынка.

Но бесспорно, здесь было множество самостоятельных ремесленников: переписчиков-каллиграфов, художников, переплетчиков, выполнявших отдельные частные заказы и работавших на рынок. Среди этих ремесленников были й посадские люди, и бывшие подьячие, и писцы, и «безместные» попы-вдовцы, и беглые монахи. Обычно в поисках работы они собирались у овощных или книжных рядов. Получив заказ, выполняли его сами или привлекали в помощь себе других каллиграфов и художников. Для выполнения больших и ответственных заказов сколачивали временные артели. Известным мастером-миниатюристом и организатором артелей по переписыванию книг был, например, посадский человек Прокопий Петрович Де-ревянин из Галича. Работали такие специалисты у себя на дому или в доме заказчика, получив аванс на покупку бумаги и чернил. Иногда богатые библиофилы нанимали переписчиков для постоянной работы. Такие мастера назывались «комнатными книгописчиками». Многие из них прославились изделиями высокого качества. Например, каллиграф Дружина Сакулин переписал и украсил изящным орнаментом миниатюрный «Месяцеслов». Каллиграф Иван Гущин работал на боярыню Н.В.Воротынскую, но брал и заказы «со стороны». Некоторые бояре готовили себе переписчиков из числа холопов. Например, для князя Н. И. Одоевского книги переписывал крепостной Дмитрий Квачевский, который был настолько искусным мастером, что его услугами пользовался даже скрипторий Посольского приказа (146,67). У князя И.П.Шаховского трудился «юнейший в рабех» дворовый человек талантливый писец Олферец по прозвищу Ворон.

Оплата труда зависела от качества работы. Красиво переписанные полууставом, украшенные орнаментом и миниатюрами книги оплачивались по 15 рублей и больше. За книгу, выполненную скорописью без украшений, платили гораздо меньше: она была дешевле печатной.

В XVII в. начали по заказам переводить книги и с иностранных языков, в первую очередь в Посольском приказе, где были опытные переводчики (в 1689 г. их было 22). До конца столетия Приказ не только перевел множество зарубежных изданий (по космографии, географии, истории, геометрии, баллистике, артиллерии, военному делу), но и сам подготовил несколько рукописных книг, заметных по содержанию и оформлению. Это прежде всего «Титулярник» − своеобразная генеалогия русских царей и других властителей, «как христианских, так и мусульманских земель», с описанием их титулов, гербов, печатей и т.д. Прекрасные «персоны», или парсуны - портреты монархов изготовили два иконописца − Иван Максимов и Дмитрий Львов, а гербы и клейма − золотописец Григорий Благушин «с товарищи». Книгу богато переплел по «немецкому способу» «иноземный капитан и мастер этого дела Яганко Эленкуз» (Йоханн Элленхузен) (149, 188), «оболочивший книгу черватым (красным. − Л.В.) бархатом»; серебряные позолоченные застежки, наугольники и средники делал мастер Серебряной палаты Данила Кузьмин «с товарищи». «Титулярник» был издан в нескольких экземплярах. Таких роскошных книг по заказам царя или в дар ему этот Приказ подготовил несколько.

Торговля рукописными книгами не поощрялась правительственными и церковными властями, ведь распространение рукописей трудно было контролировать. К тому же это были времена острой борьбы против раскольников, которые интенсивно переписывали и распространяли церковные книги и полемические сочинения, а в скитах за Волгой (в Керженце и Узенях) организовали целые мастерские по переписыванию «дониконианских» книг (72, 85).

Официальная церковь строго запрещала держать в монастырях рукописные литургические книги, а чтобы быстрее и проще отличить исправленные печатные книги от неисправленных, распорядилась в 1677 г. уничтожить все старые орнаментальные украшения и изготовить новые деревянные доски для заставок. Во всех рисунках новых заставок обязательно имелся сверху маленький четырехконечный крест, который позволял священнику, даже не очень разбиравшемуся в тонкостях редакционных поправок, сразу отличить книгу пореформенную от старой (126,218).

Много забот властям доставляли бунтарские «летучие листки», широко распространявшиеся в пору крестьянских восстаний. Достаточно вспомнить «прелестные и подметные письма» времен восстаний Ивана Болотникова и Степана Разина с их призывами «идти на Москву и побить всех князей и бояр и благородных и всю шляхту российскую». За распространение и чтение листков грозили жестокие наказания, но и они не помогали. «На Москве всяких чинов люди, - негодовали церковники, - пишут в тетрадях и на листах и в столбцах ... и продают у Спасских ворот и в иных местах, паче же возрастает из того на святую церковь противление» (97, 630). Виновных в переписывании, продаже или даже покупке таких изданий заточали в темницы, сажали на цепь, «книги те на темени их сожещи», как предписывала книга церковного и светского права − «Кормчая» (72, 82-83).

Следует подчеркнуть, что в XVII в. некоторые виды и жанры литературы развивались только в форме рукописных книг. Это касается прежде всего светской художественной литературы, исторической публицистики, в которой описывалось «смутное» время, прославлялись герои - защитники Родины. Таковы, например, «Повесть о преставлении князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского», «Повесть об азовском осадном сидении донских казаков», «Временник» дьяка Ивана Тимофеева, «Сказание о Мамаевом побоище». Сильвестр Медведев написал книгу о стрелецком бунте 1682 г. и связанных с ним событиях. «Казачье написание» повествует о походе Ермака. Тобольский дворянин С.У.Ремезов в конце XVII в. составил «Историю сибирскую», иллюстрировав ее красочными изображениями сцен из жизни сибирских татар и других народов.

Популярными были и такие книги, как «Повесть о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове», «История о русском дворянине Фроле Скобееве», «Повесть о Горе-злосчастии». В тридцати списках дошел до нас перевод «Повести умильной о славном короле Брунцвике ... и о прекрасной королеве Неоменике», «Азбука о голом и небогатом человеке», «Повесть о Шемякином суде». Но особенно часто в рукописной форме распространялись все же произведения переводные, сатирические.

Своеобразным явлением в истории русской книжности XVII в. было возрождение такой сугубо архаичной формы книги, как свиток (столбец). Это случилось, по-видимому, под влиянием московского приказного делопроизводства, где постепенно сложилась практика применения «столбцовой» формы документа. Текст в русском «столбце» располагался иначе, чем в античном свитке: он писался на одной стороне листов, склеенных в ленту, без деления на страницы и без промежутков.

На столбце − громадной ленте длиной 309 м, состоящей из 959 склеенных между собой листков, − был написан текст соборного Уложения 1649 г. (308, 309). Огромные свитки-столбцы, написанные каллиграфической скорописью и нередко украшенные великолепным орнаментом (308,333), употреблялись и в церковном обиходе, в школах: свитки-азбуки или «учительные прописи». В Государственной библиотеке СССР им. В.И.Ленина хранится 70-метровый свиток азбуки-прописи 1667 г.

В форме рукописного свитка-столбца издавался и предшественник русской правительственной газеты под названием «Вести-Куранты», «Вестовые письма», или просто «Столбцы». Они отличались от тогдашних западноевропейских газет и по форме, и по своим функциям. Длинные (до 10 м) полосы бумаги скручивались в свитки. Задачей «Курантов» было информировать царя и его окружение об иностранной политике (38,11). Самые ранние из дошедших до нас «Курантов» относятся к 1621 г. Редактировались они в Посольском приказе, куда стекались все новости, поставляемые из-за рубежа посольствами и различными агентами, их посылали в Москву, прилагая вырезки из газет и т.п. С 1631 г. Посольский приказ стал регулярно получать из-за границы газеты, а в царствование Алексея Михайловича туда доставлялось уже 20 газет и журналов (к концу XVII в. − 43) − из Риги, Гамбурга, Вроцлава, Кракова, Кенигсберга, Штеттина, Вены, Франкфурта-на-Майне, Утрехта, Амстердама, Роттердама, Лидса, Парижа, из городов Италии (259,117). Информация состояла из сведений о политической и экономической жизни, о различных событиях, особенно о военных действиях. Часто мы встречаем здесь описания церемоний приема послов, заседаний парламентов, тексты речей королей, политических и торговых договоров, сообщения о прибытии торговых судов, о сменах правителей, об эпидемиях чумы, всевозможные иные «сенсации».

Готовились «Куранты» сначала в одном экземпляре, который рассматривался как секретный дипломатический документ и хранился в архиве Посольского приказа (38,13). Затем делалось несколько копий для распространения.