"Книги - это корабли мысли, странствующие по волнам времени и
бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению"
(Фрэнсис Бэкон)
Ролов Владимир
"Фро. Роман с фотографиями"
УДК 882
ББК 84(2Рос-Рус)6/Р67
М.: ИП Лысенко А.Д. PRESS-BOOK.RU, 2014. — 600 с.: ил.
ISBN 978-5-90537-930-7
© Ролов Владимир, 2017
О романе
Роман Владимира Ролова действительно уникален: «Фро» состоит не только из текста, но и из фотографий. Их, черно-белых, в книге почти двести пятьдесят! Автору удалось интегрировать их в сюжет романа таким образом, что снимки стали частью текста, образовали с ним нечто новое, чему и названия-то пока нет. Роман с фотографиями? Пусть так. Читая эту выдуманную историю, чуть ли не в каждой главе натыкаешься на иллюстрации, убеждающие, что это вовсе не выдумка. Да придуман ли, в конце концов, этот роман? А может, Атаниэль действительно существует, может, всё так и было? Снимки придают роману впечатляющую документальность.
Фотограф Игорь Фро, достигнув пятидесятилетнего возраста, скорбит о допущенных когда-то ошибках, которые так сильно повлияли на судьбу, что он многое бы отдал, чтобы вернуться в прошлое и исправить содеянное. Разумеется, путешествия людей в прошлое невозможны. Этот запрет касается, кажется, всех видов материи, но только не информации.
Фотографу обещано, что его пятидесятилетняя память будет имплантирована в него же, но 13-летнего. С этого момента роман расслаивается на две линии - «сейчас» и «тогда». Мальчишка, который на самом деле по опыту и воспоминаниям, по знаниям и умениям стал взрослым человеком - самим собою через сорок лет - пытается выправить свою судьбу и судьбу близких ему людей.
Тема фотографии, по Владимиру Ролову, определяется не местом съёмки, а тем чувством, которое фотограф изучает при помощи своих снимков. Какова же тема «Фро»? Несомненно, это любовь. Она присутствует во всех главах «Фро».
Сколь многое сошлось, чтобы этот роман смог родился! Но главное: надо было, чтобы появился фотограф, который умеет писать, или писатель, который умеет фотографировать.
Предисловие автора
Лет пять назад я перебирал свои работы и вдруг пожалел, что они так намертво связаны со документальностью. Тогда подумалось, что если бы не конкретика, если бы не обязанность ответить фактом на прямой вопрос «Кто это на снимке?», то фотографии приобрели бы новое, неожиданное качество: они выстраивались в какой-то странный ряд образов, связанных пока непонятной, но отчетливо ощущаемой логикой. Я видел эту линию — от снимка к снимку — и еще не понимал, куда она ведет, и откуда, и через что, пока не принялся эксперимента ради заполнять промежутки между Image историями, связывающими не только соседние по времени работы, но и вообще любые из них в логически допустимых сочетаниях.
Я всерьез увлекся этим занятием. Возникла необходимость вспомнить все, что в прошлом связывалось с той или иной фотографией. Я очень старался, но ни записок, ни публикаций с переездом в Германию не сохранилось, а то, что отложилось в голове, свелось к каким-то странностям вроде «от него пахло смесью подсолнечного масла и тройного одеколона». (Раз, написав такое, купил в русском магазине в Дюйсбурге одеколон и смешал с маслом. Понюхал и фразу «от него пахло...» немедленно вымарал из текста: я, конечно, в восторге от людей, но все же не до потери человечности).
Обзавидывался писателям: им-то дозволялась любая выдумка, лишь бы образ был «реалистичен, жизнен, типичен» — «По мотивам действительных событий». Зависть переплавилась в возмущение, а оно, в свою очередь, в разрешение самому себе на «По мотивам действительных фотографий». Ну не хоронить же их заживо, мои бедные карточки, лишь потому, что не сохранилось имен и партийных регалий героев!
Как только я угодил в прошлое, началось: фотографии, первая из которых в архиве датирована 1965-м годом, тыкали меня носом не только в приятные воспоминания, но и в сопутствующие, о которых лучше бы вообще позабыть. Но как? Вот снимок, и вот связанная с ним память, которую не выскребешь. То, что до поры пряталось за полузабытыми негативами, пока я их не тронул на свою беду, вылезло наружу и принялось нагло пихать мне в лицо свои кукиши, а засунуть негативы снова в коробку уже было поздно.
Фотоархив не допускает самообмана.
Считается, что старые негативы лишний раз из конвертов лучше не вытаскивать, чтобы не оцарапать. И верно — не надо их трогать, но только чтобы самому не порезаться о бритву некоторых воспоминаний.
Сидишь, рассматриваешь пленки против света и пытаешься понять, что такое судьба, кто ее пишет и есть ли там место для собственных заметок? И можно ли переписать каракули начисто?
Фотограф взялся за перо...
...В предисловиях часто пишут: «Автор не несет ответственности за случайное сходство персонажей с реально живущими людьми».
А я — я несу ответственность за схожесть.
И она вовсе не случайна. Я стремился к ней.
И нечего обманывать ни себя, ни читателя: каждый, кто здесь упомянут, — жил или до сих пор жив. И узнает себя, обязательно узнает!
Кому-то не понравится. Меня предупреждали: могут подать в суд, а это пахнет штрафом.
Штрафом это не пахнет — нет у меня никаких денег, чтобы их можно было отнять. У меня есть фотокамера. Вот ее отнять действительно можно. Но я умею фотографировать и глазами.
В тюрьму? Что ж, за родную книжку можно и пострадать. Но и в тюрьме не лишают пера и бумаги. Так что перспективы вполне приемлемые. Поэтому, давайте перейдем, наконец, к чтению. И пожалуйста: не отождествляйте автора романа с его героем!
ВР